Записки нечаянного богача 2
Шрифт:
По пути до вездехода Степан рассказал, что повариху учёной экспедиции нашли через без малого месяц после того, как с ними пропала связь. Она была в рванине, седая, старше лет на десять-пятнадцать, чем на момент высадки, и совершенно безумна. Я раздумал благодарить Головина за выбранное для «переждать» место. Помахав вслед развернувшейся на одном месте ГТС-ке сквозь оседавшие клубы выхлопа, закурил и посмотрел в ту сторону, где таилось таёжное озеро. И решил, что фиг я туда хоть один лишний шаг сделаю.
Из дома тем временем стали доноситься голоса — командные женские и недовольные мужские. Я вспомнил поговорку про то, что дома хозяйничают женщина и кошка, а за стенами
— Ноги вытирай! — окрик Нади и мамы, сработанно-одновременный, едва не выбил мне все дрова из рук. Но ноги я, разумеется, вытер тщательно. Я не враг своему здоровью. Ну, по крайней мере, стараюсь иногда.
Под ногами лежала какая-то влажная мешковина. Полы из тесаных бревен были уже мытыми и неспешно подсыхали. Это было видно в светлых квадратиках солнечного света, разлиновавших участок между печкой и столом. Печка, по счастью, оказалась «голландкой», с плитой, гостеприимно улыбавшейся чугунными блинами конфорок. Могла бы и русская оказаться, беленая известкой, в полкухни, любимого фасона кота Матроскина. Как таких здоровенных топят — я представлял себе очень относительно. Реалист, порывшись на дне памяти, выудил образы старушки Кузьминичны, соседки по деревне, где проходило моё и Петькино детство. Она как-то справлялась. Наверное, и я совладал бы, пусть и не сразу. А тут такой подарок — печь почти как та, наша, деревенская! Под пристальными взглядами брата, сына и дочери нащипал лучинок, сложил как полагается и с одной спички запалил. Не забыв перед этим сжечь половину старинного газетного листа во вьюшке сбоку, и вторую половину — в поддувале. Которое и прикрыл тут же почти полностью — тяга была как из пушки.
Пока лазил руками в чреве старой печки — где-то извозился в саже, а, почесав нос, уделал и морду лица. Аня подошла, пока я сидел на корточках у приоткрытой печной дверцы. Дождалась, когда закрою её и повернусь. Послюнявила пальчик и стала вытирать меня, тоненько напевая песню из старого фильма: «В кухне я тружусь-тружусь, с печкой я вожусь-вожусь, и всегда в золе я». Буквы у неё «ж» пока выходили не вполне уверенно, слегка «отдавая» в «в» и «ф», отчего напев вышел особенно трогательно-милым. Заботливые движения маленьких пальцев за пару секунд превратили маленькое пятно сажи в полноценную боевую раскраску ирокезов, поэтому когда я обернулся к семье — все рассмеялись.
Негромко гудящая печка. Синее небо за окном. Солнечные квадраты на светлых плахах подсыхающего пола. И искренний смех семьи, всей, в полном составе. За это я готов был ходить с немытой мордой сколько угодно.
Но заботы о насущном никуда не девались — смех смехом, а питаться чем-то было надо.
— Мить, сходи за водой, — попросила мама, пока Надя расставляла по столам, полкам и шкафам кухни какие-то банки, кульки и мешочки. Я вышел, поманив за собой парней.
— Петь, я за водой, а вы пока баню растопите, — попросил я брата.
— А как? — влез с оригинальным вопросом сын.
— Руками, — не нашел ничего умнее я. — Петя умеет. Держи топор, дрова вон там. По сторонам смотрите на всякий случай — место новое. И пальцы берегите.
— Иди уже, тренер, — буркнул брат.
— И не спалите баню! — не удержался я от финальной реплики, уже на ходу по тропинке в сторону родничка.
Тропка была нахоженная, трава на ней росла низкая, жесткая и темная, не то, что вокруг — мечта крупного рогатого скота, чуть ли не
А едва зайдя во двор, замер. Внутренний скептик поочередно то тер глаза, то прикладывал ладони к ушам, чтобы получше расслышать. Было такое ощущение, что лежавший на плечах вторые сутки груз тревоги и постоянной опасности рухнул, да так, что аж земля вздрогнула. Я просто рот разинул. На ступеньках высокого крыльца сидели три моих главных женщины-девочки. Между мамой и Надей стоял ведёрный чугунок, откуда одни по очереди доставали картошку. Аня поливала им на каждую из казавшегося огромным в ее руках старого медного чайника. Они чистили картошку и складывали в большую эмалированную кастрюлю с какими-то яркими сине-зелеными цветами на чуть отколотом боку. И при этом пели «За окном черемуха колышется». На два голоса. И Анюта тихонечко подтягивала на повторах. Я сглотнул, казалось, снова забыв, как дышать.
Дух мертвого шамана? Медведь-людоед? Голоса далеких предков в небесах над дубравами и реками? Древние ведьмы и заповедные клады с несметными и небывалыми богатствами? Это всё чушь, баловство и суета! Невестка, поющая со свекровью на два голоса, с дочкой-внучкой на подпевках! Вот теперь я, кажется, видел всё.
Сзади неслышно, как им казалось, подошли сын и брат. И мы замерли в воротах, как три богатыря-дебила: один, забыв поставить на землю полные ведра, второй с топором и третий с двумя хрусткими вениками, дубовым и березовым, по одному в каждой руке.
Женщины в доме, мужчины во дворе. Народная мудрость не подвела. Очень мало в моей жизни было мгновений, которые хотелось бы остановить или задержать подольше с такой силой, как это.
Песни, прозвучавшие в этой главе, есть в плейлисте Димы Волкова, тут: https://music.yandex.ru/users/dontevenn/playlists/1010
Автор и герои по-прежнему благодарны и признательны за подписки, комментарии и «сердечки»!
Глава 24
Баня. Знакомство с соседями. Снова гармония
Этим вечером Боги, видимо, решили отдариться за всю суету и панику, щедро отсыпанные на неделе. Ушли на самое дно самого заднего из всех возможных планов все лезгины, серые кардиналы, коррумпированные разрешительные органы, офисы и персонал тех офисов. Как страшный сон забылись покатушки на броневиках, разговоры с горцами и проклятые усадьбы. Даже Ланевский с его слайдами, таблицами и постоянной заботой о наших деньгах, представление о которых имел только он, вспоминался едва ли не с нежностью и теплотой.