Записки опального директора
Шрифт:
Это была истина. И если на уроках нас заставляли читать и писать, мы кое-чего достигали. Нам же больше всего нужно было заговорить, а этому нас и не учили. В классе было более двадцати учеников и за несколько часов школьных занятий невозможно было дать каждому что-то сказать. Мы могли рассказать как нас зовут, откуда мы приехали и какая сегодня погода. И даже это мы говорили с таким произношением, с такой интонацией, что американцам было трудно нас понять.
И всё же мы не сдавались, упорно стремясь чего-нибудь достичь. В школу ездили в любую погоду, старались не пропускать занятий и выполняли домашние задания.
Больше всех старалась Верочка. Она была моложе нас
Со второго семестра к учёбе приступила и Анечка. Несмотря на то, что она пропустила несколько месяцев, она довольно быстро достигла моего и Полечкиного уровня, а вскоре и опередила нас, особенно в умении объясниться по-английски. Может у неё способности другие были, а может смелости побольше, но когда нужно было что-то выяснить, о чём-то договориться по телефону, это непременно поручалось ей и нужно сказать, что с этими обязанностями она неплохо справлялась. Благодаря этому мы уже через несколько месяцев могли обходиться без посторонней помощи в магазине, у врача или при посещении любого учреждения.
Понемногу мы стали чуть-чуть понимать наших соседей по дому, научились читать специальную школьную газету на английском и стали даже слушать сводки погоды по телевизору. Чему-то мы все же в нашей школе научились.
6
Адаптация Вовы и Риты в американское общество имела свои особенности. В отличие от большинства еврейских беженцев из СССР, прибывших в годы “Перестройки” и развала советской системы, они не воспользовались щедростью государства и еврейской общины, не пошли по дороге “Вэлфера” - системе социальной помощи малоимущим (Social Security), введённой президентом Рузвельтом в годы Великой депрессии, а избрали свой путь врастания в новую жизнь.
Они не вняли стереотипному набору советов забыть о своём социальном статусе, о своих дипломах, знаниях, опыте, профессионализме и сесть на пособие, которое позволяет обеспечить сытую жизнь себе и детям, ради которых они сюда приехали.
“Каждый должен съесть причитающуюся ему норму дерьма”, - говорили им их друзья и знакомые.
Наши дети понимали, что избежать положенной им, как и всем другим русским евреям, “нормы” не удастся, что на избранном ими пути придется даже значительно перевыполнить её, но слушать советов не стали.
Они не смогли перечеркнуть то, что составляло прошлую жизнь, работу, которая увлекала и была сродни творчеству, не смирились с существовавшим статус-кво, которого придерживалось большинство. Вместо этого они стали искать работу.
Не было никакой надежды устроиться по специальности. Наши дипломы здесь не признаются, а без английского об этом не могло быть и речи, но они продолжали рассылать резюме по всей Америке, которые оставались безответными. Только благодаря упорству и воле им удалось найти подсобную работу, которая приносила небольшие средства для существования. Именно существования. Непривычный тяжёлый труд не доставлял радости и изматывал силы. С работы приходили смертельно усталые, но об отдыхе и думать не приходилось. Нужно было заниматься английским. Они учились в школе и дома, заполняя этим всё свободное от работы время и оставляя на сон только несколько часов. Благо, что Фаина Захаровна, которой уже было за семьдесят, ещё в состоянии была выполнять основную работу по дому и уходу за внуками.
Дни их ещё совсем молодой жизни (Вове недавно
это не хватало ни времени, ни денег). Телевизор смотрели только для того, чтобы учить английский. А главное, не было любимой творческой работы, приносившей радость и самоуважение. Порой казалось, что наступил предел, что больше нет сил, что так дальше жить невозможно. И всё же они не сошли с пути и не позволили себе расслабиться.
А ещё их преследовала вечная опасность потерять работу. Здесь никто не уверен в завтрашнем дне. Все боятся лишиться рабочего места. В профком или в партком, как это было у нас, с такой бедой не побежишь. Чтобы избежать этой опасности нужно было усердно работать. Здесь цениться тяжёлый и непривлекательный труд (hard work). Важно показать, что ты способен выполнять любую работу, в том числе и грязную, неблагодарную. Нужно подобострастно изгибаться перед своим хозяином, от которого ты целиком зависишь. Он в любую минуту может сказать: “Не нравится - убирайся, никто тебя не держит”.
В Америке работа даёт возможность жить безбедно. Проблема в том, чтобы её иметь, а если имеешь - не потерять. Освоив эти правила, наши дети старались руководствоваться ими. Они работали так, что работу меняли только по собственному желанию.
Их заветной целью стала мечта найти применение своим профессиональным знаниям, опыту и на пути к ней они не гнушались любого труда. К нашему приезду сын успел поработать в нескольких супермаркетах, где катал тележки, разгружал продукты из автомобилей и выполнял другие подсобные операции, затем стал паяльщиком и, наконец, “взяв” необходимый минимум английского был принят на инженерную позицию в фирму, занимающуюся керамикой и напылением - “Веnchmark Ceramics Corporation”. Название было громким, а на самом деле здесь и не пахло производством. Это была полунаучная лаборатория, содержащаяся на деньги еврейского миллионера, который поверил в перспективу развития технологии керамики и мечтал на этом ещё более разбогатеть.
Предложенную Вове позицию никак нельзя было считать работой по специальности. Он был специалистом по упрочнению деталей машин. Такой была тема его кандидатской диссертации, этим он занимался в Академии наук, где разрабатывал методику и технологию процесса. В Союзе это было одним из перспективных направлений в науке. В этом деле наш сын достиг заметных успехов, стал автором нескольких научных трудов и десятков изобретений.
Что-то общее было только в напылении, которое использовалось и в технологии упрочнения металлов, но совсем мизерное, ибо керамика имела свои существенные отличия и особенности.
Не было оснований считать эту работу и постоянной, так как трудно было сказать, как долго будут финансироваться лабораторные исследования.
Хоть должность считалась и инженерной, зарплата была не намного выше прежней (учитывалось, наверное, что работу будет выполнять эмигрант из России).
Несмотря на это, Вова раздумывать не стал и с ходу принял новое предложение. Он был безмерно рад, что впервые в Америке были востребованы его знания.
Трудился сын самоотверженно, отдавая новому делу все силы и свободное время. После работы уходил в библиотеку, где подолгу засиживался над книгами по технологии производства керамики. Его усердие приносило определённые результаты, было замечено хозяином и, со временем, нашло своё отражение в повышении зарплаты.