Записки опального директора

Гимельфарб Натан

Здесь всё по-другому. Нет школьной формы. Дети носят произвольную одежду по своему вкусу, которая совсем не кажется нарядной. От этого терялось ощущение праздника. И цветов было поменьше. Учебный год начинался не обязательно первого сентября, а в первую среду после праздника труда (Labor Day).

Зато родителям первоклашек не нужно самим отводить детей в школу. За ними, как и за всеми другими детьми школьного возраста, заезжают специальные автобусы. Это впечатляет больше, чем наша школьная форма.

Ещё большую радость принёс Анечке бесплатный

школьный завтрак, который, по её словам, был обильным и очень вкусным. В восторге она была и от учительницы, мисс. Стивенс, которая занималась с ней отдельно и учила её английскому. В общем Анечка была всем довольна и школа ей очень понравилась.

Не замедлили сказаться и результаты учёбы в полюбившейся школе. Буквально на глазах расширялся словарный запас ребёнка. Не прошло и двух недель, как Анечка

уже могла как-то общаться со сверстниками во дворе и стала приносить хорошие оценки по большинству предметов. Чувствовалось, что новый язык ей интересен и его изучение доставляет радость и удовольствие.

Другое настроение было у Наташки, когда она пришла из школы после первого учебного дня. Хоть это и была лучшая High school района, её там ничего не радовало. Она была грустной и подавленной. Наша старшая внучка, которая с детства отличалась незаурядными способностями и была душой компании в школе и на улице, почувствовала себя здесь чужой и никому не нужной. Она была на год старше других одноклассников, что в этом возрасте весьма ощутимо, а главное, не могла общаться с ними из-за плохого английского. Не понимала она и учителей, что больше всего её угнетало.

Наташа не жаловалась и не плакала. Это было не в её характере. Она неохотно отвечала на наши вопросы и они только раздражали её. Когда я, пытаясь как-то успокоить внучку, стал советовать ей не принимать всё так близко к сердцу, она, со слезами на глазах, спросила не забыл ли я о своём обещании отправить её назад “домой”, когда она об этом попросит.

Тяжело было видеть, как страдала Наташа в эти первые дни. Мы старались не приставать к ней больше со своими расспросами и советами, надеясь, что лучшим лекарем для неё станет время.

Не обременяла её излишним вниманием и Верочка. Ей самой было тяжело: на её плечи свалилась масса проблем, которые надо было преодолеть; нужно было адаптироваться в новую жизнь.

Глядя на страдания Наташи, мы пришли к выводу, что не всем детям тут так легко и просто. Мы всё более убеждались в том, что некоторым из них, особенно в подростковом возрасте, здесь тяжелее, чем нам.

Но наша внучка оказалась бойцом и мужественно вступила в борьбу со свалившимися на неё проблемами. Она до поздней ночи засиживалась над учебниками, усердно старалась выполнять домашние задания и вскоре стали заметны сдвиги.

Как-то Наташка пришла из школы оживлённая и довольная. Она сама поделилась с нами первыми успехами. Учитель похвалил её за контрольную по математике, которую она сделала лучше других. По её словам, когда дело касалось цифр и формул,

она чувствовала себя легко и свободно. Более того, она всё более убеждалась в

том, что уровень её знаний по физике, химии, математике значительно выше, чем у многих её одноклассников.

Теперь уже у нас на глазах были слёзы. Это была радость за любимую внучку, которая, наконец, поверила, что и здесь сможет идти в ногу со всеми, а может и опережать их.

Мы заметили, что Наташа стала ещё более усердно заниматься английским. Она много читала, пользуясь словарём, смотрела телевизор, слушала радио. После зимних каникул внучка доверительно сказала бабушке:

– Сегодня на уроках я впервые осознала, что стала понимать, почувствовала язык. В голове была полная ясность, мне вдруг всё стало понятно, я перестала переводить свои мысли с русского и стала думать по-английски.

В её настрое наступили долгожданные перемены.

5

Пошли в школу и взрослые члены нашей семьи, за исключением бабушки. Ей нужно было хотя бы первые несколько месяцев помочь Верочке по уходу за детьми, особенно за младшей внучкой.

International Institute находился в десяти милях от нашего дома и туда приходилось ездить автобусом и метро. На это тратилось много времени и денег. Чтобы попасть на занятия к девяти утра нужно было выйти из дома в половине восьмого. Полчаса шли пешком и около часа ехали городским транспортом. Но главное было не во времени, а в деньгах. Автобусный билет стоил два с половиной доллара. За такие деньги здесь можно было купить пять фунтов куриного мяса. Как тут было не вспомнить пятикопеечные билеты на нашей бывшей родине?

Но выбора не было. Английский нужен был всем, особенно Верочке, теперь единственному кормильцу своих детей, которая без него не могла и мечтать о работе. Да и нам, пожилым, нельзя было долго оставаться глухонемыми. Не могли же повсюду сопровождать нас дети, у которых было по горло своих дел на службе и дома.

Поначалу учёба давалась довольно легко. Так мне казалось, наверное, потому, что многим другим в нашем классе она давалась труднее. Сказывалась всё же разница в общеобразовательном уровне студентов. Некоторые из них уже второй год учились в первом классе, а учебный материал им давался труднее, чем мне. Через два месяца, по итогам очередного теста, меня перевели во второй класс, а после зимних каникул я

оказался в третьем классе. Мне тогда казалось, что вскоре я заговорю на английском и смогу понимать настоящих американцев. Хотелось верить в чудеса.

Вскоре оказалось, что это не так. И связано с возрастом и памятью. После каждого, даже небольшого перерыва в занятиях, я убеждался, что заученный запас слов теряется и всё нужно начинать сначала.

Наша учительница Айрен говорила:

– Чтобы научиться читать - нужно читать, чтобы научиться писать - нужно писать, чтобы научиться говорить - нужно говорить.