Записки опального директора
Шрифт:
Величественно прозвучал гимн “Я люблю тебя, Клуб” - визитная карточка хора. От песни к песне звучание набирало силу. Зрители восторженно встретили песню из фильма “Доктор Живаго”, исполненную на английском языке, а после исполнения по-русски “Крутится - вертится шар голубой” и по-еврейски “Шолом Алейхем”, зал разразился такими аплодисментами, что ведущий, тот же Евгений Шусторович, долго не мог объявить следующий номер программы.
Мы, участники хора, сами удивлялись силе, красоте и слаженности звучания. Может это было от радостного вдохновения, усиленного необыкновенным успехом, а может и великолепная
хорошо. С каждой песней всё более мощно набегали на сцену раскатистые волны аплодисментов.
В программе концерта были представлены разные жанры самодеятельного творчества. Большим успехом пользовались песни и танцы детей. Маша Гуревич и Гриша Рублёв исполнили фортепианные пьесы, а дошкольница Линочка Виндер в сопровождении своего отца - композитора Александра Виндера прекрасно пела. Когда её вызвали “на бис” она ещё лучше спела дуэтом со своей мамой, а её отец сыграл свои собственные произведения - чарующие фортепианные мелодии.
Клубный поэт Самуил Сегал исполнил “Песню о Баффало”, к которой написал и слова, и музыку. Тепло встретили зрители ансамбль “Еврейских цыган” под руководством Лили Гальпериной, а когда она проводила сеанс демонстрации моделей весь зал заразительно хохотал и дружно аплодировал автору постановки.
Горячую симпатию вызвал мужской вокальный ансамбль, исполнивший песни: “Живёт моя отрада”, “Ты рядом со мной” и “День рождения”. Мне было приятно участвовать в этом выступлении и принимать похвалу зрителей.
Кульминацией вечера была песня Жени Шусторовича “Судьба моя”, которую под аккомпанемент автора исполнила Эмма Зельдина. Это поэма о судьбе еврея-иммигранта из России, скорее всего о судьбе самого автора. От волнения многие плакали. Не скрывали слёз и участники концерта.
Самые яркие песни Эмма приберегла для финала. Хор исполнил лирический “Вальс расставания” и задорную “Смуглянку” - на русском, “Америка, Америка” - на английском, “Тум балалайка” и “Ло мир алэ инейнем” - на еврейском. Многие зрители подхватывали знакомые мелодии и пели вместе с нами. Они не скрывали своих чувств. Они улыбались и плакали.
После концерта Ирина Шапиро, председатель клуба “Старт”, тепло благодарила Женю Шусторовича, участников программы, а Эмму Зельдину расцеловала и вручила огромную корзину цветов. Под овацию зала она сказала:
– Вы доставили нам огромное удовольствие. На этом концерте мы осознали, как много нам может дать дружба с вами. Мы поняли, что не только вы можете петь. Мы тоже можем. И мы пели вместе. Спасибо вам за это.
34
Наши прошения о предоставлении статуса беженцев семьям Полечки и Иринки в вашингтонском Центре службы Иммиграции и Натурализации были рассмотрены сравнительно быстро. Весной 1995-го года нам сообщили о датах собеседования в посольстве США в Москве.
В списке на интервью в семье моей сестры, кроме неё, были старший сын Валерий, его жена Маша и их сын Толя. По настоянию теперь уже покойного Володи мы не просили разрешения на него и на семью младшего сына Бори. Глава семьи в то время категорически отказывался покинуть Родину и планировал провести остаток жизни в Ейске, в своей уютной двухкомнатной квартире, вместе с семьёй Бори.
Из
Ко времени интервью степень готовности к отъезду в обоих семьях была неодинаковой. Если раньше больше всех торопился Валерий и его жена Маша, то теперь их желание покинуть Москву постепенно гасло и более готовой к этому, как нам казалось, в их семье была только Полечка. Её старший сын получил повышение по службе, занял престижную должность руководителя Центра народонаселения МГУ, стал часто выезжать в загранкомандировки и оказался явно не готовым к переселению в другую страну, где его знания и опыт могли оказаться не востребованными. Полечка же соглашалась уезжать не столько ради себя, сколько для вызова в Америку младшего сына Борю, который к этому всё более склонялся.
Семья Иринки, наоборот, опасаясь возможного сокращения объёма иммиграции в США, с нетерпением ждала интервью. Если перед нашим отъездом никто в этой семье и слушать не хотел о выезде из Белоруссии, и мы отправили на них анкеты и обязательства гаранта по существу без их согласия, то теперь они в своих письмах молили Бога, чтобы ничто не помешало их выезду. Больше всех рвалась в Америку Алёнка.
Как бы там ни было, в Американское посольство все приглашённые на интервью члены обоих семей явились в полном составе и им разрешили въезд в США на постоянное место жительства по статусу беженцев.
Когда же главное было сделано и дорога в Америку оказалась открытой, выяснилось что у обоих семей масса препятствий к отъезду. Валерий с Машей
откладывали сроки выезда, якобы, в связи с осложнениями с приватизацией квартиры и возникшими трудностями с её продажей, Полечка ссылалась на предстоящий приезд Бориной семьи в отпуск и необходимость организации её отдыха в Ейске, Иринка никак не могла распродать своё имущество, дачу и квартиру. Ссылались они и на другие важные и не очень важные причины.
Мы написали им несколько писем, в которых советовали ускорить подготовку к отъезду с расчётом прибытия до наступления зимы. Это диктовалось важными, на наш взгляд, обстоятельствами, в числе которых были разгоревшиеся в конгрессе дебаты о сокращении приёма иммигрантов и ограничении размеров оказываемой им помощи, а также предстоящие в 1996-ом году президентские выборы. В случае поражения Клинтона ожидались существенные изменения в иммиграционной политике.
Особенно настоятельно мы рекомендовали ускорить приезд Полечке. Ей, измученной тяжелым сиротским детством, ужасами жизни на оккупированной немцами территории, послевоенным голодом и лишениями, многолетним рабским служением детям и внукам, открывалась, наконец, возможность пожить хоть какое-то время спокойной безбедной жизнью, насладиться свободой, равенством и другими благами, которые предоставляются пожилым людям в цивилизованном обществе. Мы считали, что теперь, после смерти Володи, когда она осталась совсем одна за тысячу километров от своих детей, когда болезни все чаще приковывали её к кровати, стало жизненно необходимым ускорить её приезд к нам.