Записки прапорщика
Шрифт:
– Я хочу работать по просвещению, - с места в карьер начал я. Склонность имел к этому делу всегда, однако никогда не работал. Мне думается, что я мог бы принести пользу или в качестве руководителя библиотечным или киноделом, причем меня интересует больше последнее. Можно было бы создать целую систему передвижных кино в целях демонстрации сельскохозяйственных культур и достижений в других странах.
Каменева внимательно выслушала. Справилась о моей партийности. Узнав, что я левый эсер, спросила, не могу ли я для начала будущей
– Мы как-то не добрались до этого учреждения, - сказала она.
– Я вам дам записку, и вы с завтрашнего дня займитесь этим делом.
* * *
По привычке, приобретенной на фронте, вставать рано я поднялся около шести утра. День - яркий, солнечный. Походил по улицам, нашел адрес Скобелевского комитета и направился прямо к нему.
У подъезда стоит маститый швейцар.
– Здесь Скобелевский комитет?
– Здесь. А вам кого?
– Заведующего.
– Их еще нет.
– А кто есть?
– Да никого нет. Занятия начинаются только в десять.
Ну и рано же я поднялся! Пошел вновь слоняться по городу. Вышел на Невский. Там опять большое оживление. Длинные колонны рабочих тянутся по направлению к Лиговке, вооруженные лопатами, винтовками, с узелками провизии. С песнями шла одна колонна за другой рыть окопы.
Одиннадцать часов. Тот же маститый швейцар на мой вопрос, пришел ли заведующий, ответил отрицательно.
Решил обождать. Сижу полчаса, час - заведующего нет, да не только заведующего - во всем учреждении мертвая тишина. Наконец пришли несколько мелких сотрудников. Пошуршали бумагами, покурили, потолковали между собой. С удивлением посматривали на меня.
Половина первого. Никого нет.
Швейцар, очевидно, сжалившийся надо мной, подошел с вопросом:
– Вам зачем заведующий-то нужен? Вы из провинции, должно быть?
– С фронта я.
– То-то оно и видно. У нас вот уже какой месяц идет, как главные-то не работают. Редко-редко какой день кто заглянет, и то затем, чтобы что взять из дел, а так все больше на квартирах сидят. Не дождетесь вы.
– Дайте адрес квартиры заведующего.
– Это мне не приказано, господин хороший. А вы что, из большевиков, что ли, будете?
– Нет, я не большевик.
Швейцар смилостивился:
– Телефон могу сказать.
"А зачем мне заведующий?
– подумал я.
– Надо вернуться обратно к Каменевой, рассказать, что здесь работа не производится, и узнать о технике национализации учреждений".
Снова вернулся на Невский. Пошел за одной из рабочих колонн и незаметно для себя очутился около Таврического.
"Зайду к Смолянскому", - решил я.
Смолянский был у себя. На мой рассказ о Скобелевском комитете, смеясь, заметил:
– Теперь саботаж во всех интеллигентских учреждениях.
Во время разговора в кабинет Смолянского вошел небольшого роста, сухощавый, в пенсне, с блестящими через стекла глазами. Поздоровавшись со Смолянским, он протянул руку и мне.
– Бывший офицер?
– отрывисто бросил он вопрос, смотря на мои плечи, где остались следы офицерских погон.
– Да.
– Что делаете?
– Скобелевский комитет собирается национализировать, - смеясь, вместо меня ответил Смолянский.
– Кому это сейчас надо? Армию сейчас надо организовывать. Читали декрет правительства?
– Читал.
– Так чего же в коллегию по организации армии не идете?
– Там рекомендации требуются, - пробормотал я первое пришедшее в голову оправдание.
– Это дело пустяковое. Раз вы заходите сюда и вас тут знают, такую рекомендацию и я могу дать.
Он подвинул к себе блокнот, лежавший на столе Смолянского, и быстро набросал несколько строк.
– Вот, - сказал он, протягивая мне записку, - идите к Кагановичу. Сейчас военные люди нужны больше, чем когда-либо. Идите, желаю успеха.
С этими словами он вышел из кабинета.
– Кто это?
– спросил я Смолянского.
– Свердлов.
– Председатель ВЦИК?
– удивленно переспросил я.
– Да, а что, не верится?
– Да уж больно он просто подходит и, не зная меня, сразу дает рекомендацию.
– Ну, это такая умная бестия, он сразу насквозь видит. При всех наших политических разногласиях все же, надо признать по совести, Свердлов внушает к себе большое уважение.
Я прочитал записку: "Товарищ Каганович, податель сего, военный товарищ, может работать по организации армии. Используйте, как лучше. Я. Свердлов".
Мариинский дворец. Громадное красивое здание. Здесь до революции заседал Государственный совет, а во время революции кратковременный Предпарламент.
Коллегия по организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии только начинает формироваться, о чем свидетельствует неорганизованность, неведение одним отделом, где находится другой. Наскоро расставленные в больших комнатах столы еще пусты. Одиночные сотрудники перебегают из одного конца здания в другой.
Это как бы новый главный штаб формируемой большевистской армии. На первом же этаже натолкнулся на табличку: "Организационно-агитационный отдел". Пошел по коридору. На дверях надпись: "Комиссар отдела Каганович".
В кабинете одинокий письменный стол без всяких письменных принадлежностей. Кабинет без всяких признаков обитания.
Жду. Проходит какой-то товарищ. Обращаюсь с вопросом, где можно встретить товарища Кагановича.
– Сейчас придет, он распределяет комнаты для организационно-агитационного отдела.