Записки prostitutki Ket
Шрифт:
– И?.. – я плавно съезжаю с кресла.
– Что и? – возмущенно начинает дергаться он, как второклассник, не выучивший уроки, но уверенный в своем знании природоведения. – Не могу же я позволить своему красавцу трахать каких-то шавок!
На этом месте я окончательно съехала со стула, пес только довольно гавкнул.
– А от меня вы чего хотите? – спрашиваю.
– Как чего? – спросил меня мужичок, словно я с другой планеты и не понимаю простых вещей. – Я же говорю, у него на женщин
Я! Анатомически подхожу собаке! Приплыли. Блин, хорошо, что не лошади. А что? Неплохая такая идея. С собачкой за пятнашку, а с лошадкой, так уж и быть, за тридцатничек…
Нет, я понимаю, тараканы там в голове хороводы водят и фейерверки устраивают.
Нет, я понимаю, весеннее обострение у них, у шизанутых, дурка плачет, понимаю.
Но я так орала! Я так орала!
В общем, дядечка был послан в пеший тур далеко и надолго.
С напутствием собачку кастрировать, самому полечиться, и без возможности вернуться снова.
Крокодиловы слезы
Бытует миф, будто крокодилы, поедая жертву, проливают слезы.
Верить или не верить в такие шутки природы – вопрос второй, но «Википедия» утверждает, будто это действительно так.
Так вот: клиенты иногда тоже бывают плачущими крокодилами.
И хочется из них сразу сделать сумочку. И туфли.
Вот приходит мужичонка – худ, высок, широкоплеч. Ничем не примечателен. Только жалостлив уж слишком. Глаза внимательны, участливы, все по ручке норовит погладить. Того гляди – конфетку даст.
Начинает не сразу. Ему проникнуться надо, расположить к себе, о жизни расспросить.
Смотрит грустно и печально, в душу лезет, головой кивает.
Не просто лезет – без мыла пролезает.
Ну понятно – расчет в коридоре, берет стандарт. Орал и классику, прошу заметить.
Дальше шмотки на кресло, душ, тапки, полотенце.
И вот сидит он уже голый на моей кровати, но начинать все как-то не спешит.
– Ну, рассказывай. – говорит он. И смотрит грустно.
– О чем, милый? – спрашиваю я.
И готовлюсь к девиационной прозе.
О чем может попросить рассказать голый мужик, сидя на моей кровати? Щас угадаю. Нашептать про групповушку? Рассказать, как я себя ласкаю? В какой позе я хочу?
Мне-то пофиг. Что захочет – расскажу.
– Как дошла до жизни такой… – уточняет он.
И смотрит пристально.
Баалиин! Вот как я это ненавижу! И вопрос этот дурацкий, и людей, что его задают.
Шла, шла и дошла.
Улыбаюсь заученно:
– Милый, это совсем не интересно. Давай лучше ты мне расскажешь, как любишь. Да?
И аккуратненько беру его за член.
Он
– Нет, ну подожди. Не так сразу. А вот расскажи, тебе нравится твоя работа?
И тут же, не давая мне ответить:
– Только не говори, что нравится. Это же ужасно, правда? Вот так, с любым… Ужасно, да?
И смотрит печально-печально.
Я перезагружаюсь. Какого ответа ждет голый мужик, который пятнадцать минут назад оставил мне баблишка и потопал в душ?
Вот я скажу, что да, ужасно – и что, он встанет и уйдет, подкинув мне деньжаток?
– Работа как работа, – говорю я ровно, – бывает хуже. Давай-ка лучше что-то делать.
Он явно понял, что жаловаться я не собираюсь, и сразу завел монолог:
– Ах, бедная девочка, я понимаю, ты не можешь мне сказать всю правду.
Но ты знаешь – я вас всех так жалею… Вот жалко мне. Я когда смотрю на это все – молодые девочки, как мне вас всех жалко, что так жизнь сложилась. Я же все понимаю, я понимаю, что на самом деле это все очень тяжело. Ну ничего, все еще наладится, обязательно…
В этот момент я одупляюсь, что он гладит меня по руке.
– Иди сюда, моя девочка, – тянет он меня и зачем-то начинает гладить по голове, – я буду с тобой очень нежным, я не такой, как они все… бедная моя девочка.
Я аж расчувствовалась.
А у него встал.
Ээх, видали мы вас, извращенцев.
И я надеваю резинку, становлюсь лицом в подушку.
– Моя бедная дееевочка, моя бедная дееевочка… – шепчет он, поглаживая мою спину, и…
– Аай! – выскакиваю тут же. Он явно не туда попал. Точнее, туда, но не туда, куда уплочено.
– Ой-ой, прости, – говорит он виновато, – я нечаянно.
И смотрит преданно-преданно.
– Осторожней, милый, – воркую я.
С кем не бывает?
– Аааай! – вылетаю я из-под него второй раз. На этот раз он мало того, что попал в неоплаченные номера, так еще и прошел дальше.
– Ой-ой! Прости, что, снова не попал? – он донельзя сконфужен.
– Не туда, – нахмуриваюь я, – давай я лучше буду снизу. Тебе удобней будет попадать.
– Нууу… – говорит он обиженно, – я не хочу, чтобы ты снизу. Я буду аккуратно, извини.
– Ладно.
Я снова встаю в позу зю.
Он попадает куда надо, две-три фрикции, иии…
– Та твою ж маму! – ору я.
На третий раз я понимаю, что целится-то он как раз очень хорошо. И как раз туда, куда он хочет.
Я разворачиваюсь, сажусь:
– Милый, если ты хочешь попадать туда, куда ты попадаешь, доплати, возьми смазку и попадай.
– Ой, прости-прости! – тараторит он. – Я действительно случайно. Прости, ты такая сладенькая, я просто не могу себя контролировать.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
