Записки рецидивиста

Пономарев Виктор

Приказ начальника, равно как и просьба, закон для подчиненного. Тем более, если просит такая женщина-мечта. Я стал тереть Зинаиде Михайловне виски, потом груди. Они были у нее большие, с длинными коричневыми сосками. Потом растер до красноты живот и ноги. Она сняла халат, перевернулась на живот, и я стал растирать спину. Взял сухое полотенце и обтер ее насухо. Вздохнув и перевернувшись снова на спину, врач сказала:

— Какой ты молодец.

А я стоял все и смотрел на нее. Все это происходило как во сне. Она взяла меня за руку

и со словами: «Какой ты молодец», — потянула на себя. Только тут я «проснулся», быстро скинул с себя штаны, снял с нее плавки, повалился на нее, стал целовать и… А когда мы утолили первую страсть и расслабились, Зинаида Михайловна спросила:

— А как тебя звать?

— Дима.

— А где ты лежишь?

— В терапевтическом.

— А лечащий врач кто у тебя?

— Алевтина Николаевна.

— Хорошо, Дима, спасибо тебе за все. Ты просто вернул меня к жизни. Но остальное должно остаться между нами. Хорошо?

— Да, конечно. Я все понимаю, Зинаида Михайловна.

— Вот и молодец.

Я вышел из кабинета, пришел к себе в палату, лег на кровать и долго еще находился в «распятии». Все произошло как-то уж очень неожиданно.

Через несколько дней в палату к нам прибежал молодой санитар из физкабинета, спросил:

— Кто здесь Дима?

— Ну, я.

— Тебя на рентген вызывают.

— Сейчас приду, — ответил я.

Я зашел в полумрачный кабинет. Зинаида Михайловна сидела на кушетке. Подняв на меня глаза, спросила:

— Что же ты, Дима, не заходишь? Совсем забыл меня?

Я не нашелся, что ответить, а она продолжала:

— Закрой дверь, садись на кушетку.

Закрыв дверь на крючок, я сел. Рентгенолог вытащила из шкафа маленький флакон, налила в стаканчик и выпила, налила еще и протянула мне.

— Что это? — спросил я.

— Спирт.

Я выпил и сказал:

— О, это в натуре ништяк. Но для меня это капля в море. Не могли бы вы, Зинаида Михайловна, чуть-чуть больше плеснуть для моего хилого организма?

Врач с улыбкой посмотрела на мою шею, грудь, а весил я в то время под девяносто, сказала:

— «Хилому» можно и побольше витамина.

Встала с кушетки, подошла к двери, взяла эмалированную кружку с питьевого бачка. Из шкафа вытащила большую бутыль литра на полтора, налила полкружки и протянула мне со словами:

— Пей, мой дохлячок.

Залпом я выпил содержимое кружки. Зинаида Михайловна протянула мне хлеб и колбасу, я стал закусывать. Почувствовал, как по моим жилам потекла живительная влага, лоб и спина покрылись испариной, а на душе стало легко и радостно. А врач села около меня, положила руку мне на голову, спросила:

— Ну как?

— Хорошо. Как Христос по душе босиком прошел.

— Ты можешь сделать мне массаж, как прошлый раз? Это я только тебе доверяю.

— Какой разговор, Зинаида Михайловна. Могу хоть три порции. Для вас я все с вас, — пошутил я.

Намочил полотенце, раздел женщину до основания,

положил на кушетку и стал обтирать и массировать с головы до ног и с обеих сторон туловища. Она только блаженно кряхтела и улыбалась, закатив глаза. Окончив наружный массаж, я лег на нее и приступил к внутреннему. Она только повторяла:

— Не торопись, успокойся, Дима. Ты такой горячий…

После окончания сексуальной процедуры я поднялся, накрыл рентгенолога халатом, сел рядом. Отдышавшись, она открыла глаза, посмотрела на меня и сказала:

— Что ты со мной сделал? Я такой никогда не была. Я просто с ума сошла на старости лет. Так хорошо мне еще никогда не было. Но Бог простит меня на том свете за все мои грехи. Жить-то мне осталось совсем немного. Я ведь, Дима, еще и больная, белокровие у меня от длительного облучения. А с тобой я вроде вторую молодость почувствовала, и мне снова жить захотелось. Ну, а умру — от судьбы никуда не сбежишь.

Зинаида Михайловна заплакала. Я стал успокаивать ее, вытер слезы, сказал:

— Не надо плакать. Надо радоваться, что судьба хоть на миг свела нас в такой ситуации. Это вам за все спасибо, за вашу любовь и доброе отношение ко мне. Я в жизни-то ничего хорошего не видел, одна грубость и жестокость, и воспитание свое получал на ножах и пистолетах. Я и свободы толком не видел, с детских лет по тюрьмам и зонам. А завтра я опять могу оказаться в подвале в каменном мешке, когда наверху солнце всходит и заходит, а в моей тюрьме темно. И своих пять лет я уже оставил в подвале. Поэтому, пока счастье нам улыбается, Зинаида Михайловна, мы будем по возможности встречаться и делать радость друг другу.

Врач обняла меня и крепко поцеловала. С этих пор главный рентгенолог Зинаида Михайловна стала моей тайной любовницей. В ее лице у меня появилась достойная замена Наде, которая ушла на зону из дурдома и досиживала свой червонец за мужа, которому за измену отрубила голову. Более того, с этих пор я стал ходить постоянно в подпитии, Зинаида Михайловна «подогревала» меня спиртиком. Как ее дежурство, я шасть к ней на сексотерапию и спиртоприем.

3

Я сидел у ребят в соседней палате, когда в нее вошла высокая худощавая женщина с голубыми глазами и распущенными почти до пояса белыми волосами. Первое, что пришло мне в голову, увидев ее: «Ну, точная копия колдуньи из одноименного кинофильма». Женщина обратилась к больным:

— Ребята, может, кто пожелает ко мне на работу пойти? Парни вы бывалые, поэтому я к вам и обращаюсь. У меня был человек Миша тоже со строгого режима и с пятнадцатью годами сроку. Так по моему ходатайству ему половину срока скостили, и он ушел на свободу.

— Ударно трудился — досрочно освободился, — пошутил кто-то из зеков.

— А что делать? — последовал вопрос.

— В морге трупы вскрывать, — сказала Колдунья. Такое погоняло (кличку) я ей уже присобачил мысленно.