Записки солдата

Багмут Іван Адріанович

— Ах, — сказала старая кошка и, кокетничая, подмигнула мне гноящимся глазом, — я попала в компанию таких невоспитанных животных, что просто ужас! Вижу, вы интеллигентный кот. Рада с вами познакомиться.

«Рада! Чтоб ты сдохла!» — подумал я, с отвращением глядя на старое чучело. Жеманство производит неприятное впечатление даже у молодой кошечки, у старой же это просто отвратительно. Какой же дурой надо быть, чтобы не понять таких простых вещей и думать, будто заплывшие глаза и облезлая шкура могут

быть привлекательны!

— Нам хотя бы дадут молока? — продолжала она. — Вообще я не люблю молока и в это время пью какао, но сейчас я так проголодалась, что не побрезговала бы и молоком.

— Мышей надо ловить, если хотите есть! — проговорил я и пронзил ее взглядом.

— Мышей! Ха-ха-ха! Мышей! — И она снова расхохоталась. — Я в жизни не поймала ни одной мыши! Я никогда ничего не делала! Ловить мышей! Вы смешны!

— Не ловили мышей и еще хвастаетесь этим! Хвастаетесь своим паразитизмом! — презрев всякий этикет, возмутился я.

— Грубиян! Бандюга! — воскликнула она. — А я-то думала, вы интеллигентный кот! Как я ошиблась…

— Да, я интеллигентный кот и потому не отказываюсь от полезного труда!

О, как хотелось мне бросить в лицо этой старой дурехе: «Да, я интеллигентный кот, но ловлю мышей и не вижу в этом ничего унизительного!» Но совесть не позволила мне произнести эту фразу. Один мышонок, которого я когда-то поймал в ковре, не давал права на такое заявление. Хорошо еще, что я поймал хоть одного мышонка, а то чем бы я отличался от такой вот отвратительной паразитки?

Я взглянул на это жалкое создание и саркастически засмеялся:

— Может быть, и вы считаете себя интеллигенткой?

Она тупо смотрела на меня с минуту, а потом пробормотала:

— Не желаю с вами разговаривать. Я лучше подремлю, чем слушать грубияна.

— Ха-ха-ха! — расхохотался я ей в лицо. — Сейчас я расскажу вам одну новость, чтобы вам слаще спалось.

И я рассказал, для чего собрали сюда кошек. Вмиг все заключенные повскакали со своих мест, а старуха чуть не упала в обморок…

— Это правда? — упавшим голосом спросила она.

— Это правда? — глядя на меня перепуганными глазами, спрашивали остальные.

Я молча посмотрел на них, и они поняли мой взгляд. В клетке наступила такая тишина, что слышно стало, как где-то далеко, может быть через комнату от нас, скреблись мыши, но нам в эту минуту было не до них…

Так закончилось мое путешествие к родичам…

Приятная неожиданность

Я уснул и, хотя изнервничался и проголодался, проспал до утра.

В восемь часов к клетке подошел пожилой верзила, одетый в белый, но грязный халат. Этот человек мне сразу не понравился. Я не люблю людей, у которых совесть нечиста. Конечно, доказать, что

у него нечистая совесть, я не мог, но был уверен в этом. Вообще у нас, животных, интуиция значительно сильнее, чем у людей.

Человек угрюмо оглядел нас и наконец остановил взгляд на мне.

— Ты, — сказал он, и сердце мое тоскливо забилось.

Тут в помещение вошел немолодой мужчина в ослепительно белом халате, и тот, в грязном, льстиво приветствовал его:

— Доброе утро, товарищ профессор!

— Доброе утро, Петрович. Готовимся к лекции?

— Да уж такая работа…

— О! А это что за красавчик? — вдруг воскликнул профессор, увидев меня.

— Какой уж там красавчик, товарищ профессор! Черный как сажа, — возразил Петрович, и я лишний раз убедился: когда человек нехорош сам, он хулит всех других.

— Чудесный экземпляр! Поймайте его для меня, а в лабораторию возьмите хотя бы вон ту облезлую.

Внутренний голос подсказывал мне, что профессора не следует бояться, и, когда Петрович отпер клетку, я подошел к профессору и сам вспрыгнул к нему на руки.

— Это чистокровный сибирский кот! — восхищенно проговорил профессор. — Знаете, Петрович, я возьму его домой! Пощупайте, какая у него мягонькая шерсть!

— А мне все равно, мягонькая или не мягонькая, — грубо ответил Петрович. — Не берите его, зачем вам лишние заботы. А Александра Александровна? Вот достанется вам от нее!

— Ну, знаете! — попробовал было рассердиться профессор.

— И права Александра Александровна, что не любит кошек. А этот котище, вижу, еще и шкодливый!

«Много ты видишь! Клеветник! — презрительно подумал я. — Халат бы лучше выстирал!»

— Ну что вы, Петрович! Я уверен, этот котик совсем не шкодлив. А знаете, как я назову его?

Я перестал мурлыкать и прислушался.

— Назову его… (Тут я чуть не вскрикнул от неожиданности. Не услышь я этого собственными ушами, никогда бы не поверил в возможность такого фантастического совпадения.) Назову его Лапченко.

— Так я же и есть Лапченко! — воскликнул я радостно.

— Ого! Ему понравилось имя. — Профессор погладил меня. — Посадите его пока в отдельную клетку и накормите, — добавил ученый и ушел.

— Слушаюсь, — ответил тип в грязном халате и так сдавил мне шею, что я чуть не ойкнул. Потом он грубо швырнул меня в пустую клетку.

— Негодяй! — возмутился я. — Как ты обращаешься с чистокровным сибирским котом?

— Я тебя накормлю! — пообещал он мне и, взяв старую кошку, куда-то понес ее.

«Слишком поспешно и недостаточно обоснованно я даю оценки людям… — упрекнул я себя. — Я выругал его, а он пообещал меня накормить. В дальнейшем надо быть осмотрительнее с оценками, в особенности с отрицательными».