Записки убийцы
Шрифт:
Его внимание переключается в мою сторону, как будто Кейн чувствует, что я наблюдаю за ним, и в этот момент словно что-то бьет меня прямо в грудь – знакомое осознание присутствия этого человека, которое я не хочу ощущать. Волна эмоций накрывает меня с головой – эмоций, которые я отказываюсь назвать и яростно отвергаю. Кейн – это большой стакан яда, который я уже проглотила, ощутив все последствия. Я не настолько глупа, чтобы выпить хоть немного еще. И пока я стою столбом и смотрю на него – это миг, который он способен прочитать миллионом способов
Иду дальше, и его хорошо знакомые мне глаза – умные и такие темно-карие, что кажутся почти черными – следят за каждым моим шагом. Кейн наблюдает за мной так, как всегда наблюдал за мной – так, как он наблюдает за всеми. Как будто только они и имеют значение. Как будто его больше ничего не волнует. Это способ, которым он соблазняет людей. Это способ, которым он уничтожает людей, но каждый, кто разрушает, в конечном итоге и сам будет уничтожен, что и доказало убийство его отца. Иду не быстро. Двигаюсь не спеша, размеренно, просчитывая каждый шаг и не позволяя себе испытывать никаких чувств. Наконец останавливаюсь перед ним – достаточно близко, чтобы показать, что он ничем меня не страшит, но и достаточно далеко, чтобы оставаться вне его досягаемости – чтобы убедиться, что он не прикоснется ко мне.
Ожидаю, что Кейн оттолкнется от машины, нависнет надо мной и попытается с ходу надавить на меня, но он этого не делает.
– Агент Лав… – приветствует он меня. Голос его звучит утонченно и изысканно, характерный акцент едва уловим. – Все еще занимаешься убийствами, как я погляжу.
– Я слышала, что то же самое можно сказать и про тебя.
– Если ты намекаешь, что я сын своего отца, – говорит Кейн, – то тебе лучше остальных известно, что это совсем не так.
– Разве?
– Я не в большей степени он, чем ты – твой отец.
– Почему ты здесь, Кейн?
– Сама знаешь почему.
– Потому что убитая женщина – это твой арендатор и служащая, – заявляю я.
– Я здесь не поэтому.
Он здесь ради меня. Делаю вид, что это не так.
– Что ты можешь рассказать мне о…
– Ничего, – перебивает меня Кейн. – Я с ней незнаком. Управлением моей недвижимостью занимается мой лизинговый агент.
– Она – сотрудница юридического отдела твоей компании.
– С которой я никогда не встречался.
– Ты ведь знаешь – я выясню, если ты лжешь.
Губы у него изгибаются в легкой улыбке.
– Конечно же выясните, агент Лав, но я никогда не лгал вам. И не собираюсь начинать сейчас.
– Ты просто не говоришь мне того, чего не хочешь, чтобы я знала.
Эта отсылка к прошлому – к моей тайне, нашей тайне — вырывается у меня прежде, чем я успеваю остановить себя, и я сглатываю сухой комок в горле.
Кейн, конечно, тоже это понимает, и глаза у него сужаются, темнеют.
– Просто задай вопрос, если хочешь получить ответ, Лайла.
Лайла. Не «агент Лав», а Лайла.
– Как ты узнал, что нужно сегодня сюда приехать?
– Как я узнал, что ты здесь, или как я узнал, что произошло убийство?
– И то и другое.
– Полиция связалась с моим агентом по недвижимости, который позвонил мне и сообщил про убийство, – объясняет он. – И я всегда знаю, где ты.
– Это уже что-то извращенное, Кейн.
– Извращенное? – Он смеется. – А ты умеешь подбирать слова, Лайла.
Кейн делает паузу, и настроение у него меняется, мрачнеет, а в лице появляется что-то, чего я не могу прочесть, прежде чем он говорит:
– Тебе в этих краях самое место, Лайла Лав. Тебя тут слишком уж долго не было.
– Нечего мне здесь делать.
– Разве?
– Да. И закончим об этом. Прямо сейчас мне требуется раскрыть убийство, Кейн. Мне нужны контакты твоего агента по недвижимости.
Он лезет в карман и достает визитку, которую поднимает над головой, а затем протягивает мне. Я смотрю на нее, понимая, что если возьму, то Кейн прикоснется ко мне.
– Я не кусаюсь, пока ты меня об этом сама не попросишь, красавица. Ты же знаешь.
Тянусь к нему и хватаю визитку, но он ловит меня за руку, и по ней словно прокатывается электрический разряд; однако его слова и его глаза, нацеленные в мои, – вот что удерживает меня, а не рука.
– Я все уладил. Забудь.
Он отпускает меня, и я опускаю взгляд, засовывая карточку в карман, – рука у меня дрожит, хотя руки у меня, блин, вообще никогда не дрожат.
– Где ты был сегодня днем?
– У себя офисе.
– Что, я полагаю, может подтвердить половина твоего персонала.
– И камера наблюдения.
– Ну конечно… Еще камера. Не уезжай из города, пока мы тебя должным образом не опросим.
– Ты же здесь. Так что никуда я не уеду.
Заставляю себя посмотреть на него.
– Я еще позвоню.
Отворачиваюсь и отхожу от него, чувствуя на себе тяжесть его взгляда, и как раз в тот момент, когда собираюсь вновь скрыться между машинами, он кричит:
– А попка у тебя по-прежнему классная!
Складываю руки за спиной и показываю ему средний палец. Кейн смеется негромким, глубоким, дразнящим смехом, который затихает на ветру, хотя сам он отказывается исчезнуть из моей жизни. Я ускоряю шаг, создавая столь желанное расстояние между ним и мной, и обнаруживаю, что возле ворот меня поджидает Ширли. Игнорируя его в надежде избежать разговора, прохожу мимо, ступаю на тротуар и направляюсь к крыльцу.
– Я слышал, вы раньше встречались с ним, – говорит Ширли, пристраиваясь рядом. – И вас называли Мэрилин и Пачино – в смысле, потому что Кейн родился в криминальной семье, а ваша мать была известной актрисой, которая когда-то играла Мэрилин Монро и была замужем за мэром. А потом ваша мать погибла, и…