Записки веселого грешника
Шрифт:
В молодые годы я каждое лето проводил в Паланге. Отец устраивал мне комнату в тамошней единственной гостинице на три недели, а дальше я уже снимал жилье сам: либо какую-то комнату за один рубль в день, либо чердак.
Приезжая в Палангу, я каждый раз влюблялся в какую-нибудь девочку, обычно из Москвы. Когда в Паланге открыли огромный красивый ресторан «Васера» – «Весна», я пришел на открытие со своими московскими друзьями. В ресторане присутствовала большая американская делегация. Когда мы изрядно напились, я, будучи в прекрасной спортивной форме, на руках протанцевал почти весь
Вокруг меня танцевали и плясали американские туристы, которые наверняка не видели такого зрелища. Их аплодисменты вскружили мне голову, потому что после такого успеха любая москвичка была бы моя.
У меня всегда были проблемы с носом, и от такой нагрузки из него пошла кровь. Я закончил танец и отправился в туалет, где положил на нос компресс с холодной водой. Вернувшись в зал, я обнаружил, что приобрел необыкновенную популярность у москвичей и американцев. И даже много лет спустя хозяин ресторана «Васера Паланга» узнавал меня: «Это тот, который на руках рок-н-ролл танцевал».
В Паланге был также ресторан «Юра» – «Море», такой деревянный полусарай. Однажды я сидел там с группой ребят, в основном москвичами, приезжавшими из года в год. Поскольку я был местным и говорил по-литовски, организация таких встреч ложилась на меня. Обычно мы скидывались по полтора-два рубля, и на эти деньги могли и наесться, и напиться. И вдруг в разгар танцев в ресторане случился пожар. Все кинулись к выходу, но нас остановил официант: «Ребята, я понимаю, что платить по счету вы все равно не будете, но оставьте мне хотя бы чаевые». Мы, конечно, оставили, но пили до последнего момента, когда уже горящие балки падали на головы. Ресторан сгорел дотла, но к нашему удивлению, никто в нем не пострадал.
После этого какое-то время мы ездили кутить на Рижское взморье, где не было такого моря, как в Паланге. Там был лишь неглубокий и довольно грязный залив, хотя вода была теплее, поскольку Латвия вообще лежит южнее Литвы. На Рижском взморье мы облюбовали ресторан «Лидо», куда попасть было гораздо труднее, чем в рестораны Паланги. В Латвии мы уже были в качестве гостей и там не имели нужных контактов.
Мы приглашали в ресторан «Лидо» местных девочек, которые наедались-напивались за наш счет, а потом убегали. В Риге среди красивых девочек было очень модно «крутить динамо», то есть обнадежить возможностью сексуального контакта, но после гулянки отлучиться в туалет и сбежать, оставив кавалеров в дураках. Поэтому в Риге появилась такая крылатая фраза: «Мы пойдем с тобой в «Лидо», только после, а не до». Мы этот девиз хорошо усвоили.
Аттестат зрелости
В цирковом училище я потерял еще один год. Мои сверстники уже пошли в десятый класс, а я только в восьмой. Меня это, конечно, огорчало, хотя причина была уважительная. Соломоново решение пришло ко мне внезапно. Я попросил у своего приятеля табель предпоследнего класса, не то девятого, не то десятого. Не помню точно, потому что в русской школе учились десять или одиннадцать лет, а в литовской двенадцать. Увидев, по каким предметам нужно проставить оценки, с помощью перекиси водорода я подделал свой табель и подал документы на поступление в двенадцатый
Я никому не поведал об этой своей проделке. По рассказам отца я знал, что даже самые близкие люди при определенных обстоятельствах могут продать или проговориться невзначай, поэтому всю жизнь придерживался правила: держать язык за зубами по поводу подобных рискованных дел. Никогда раньше и до сих пор, если со мной происходит что-то некошерное, ни с кем не делюсь и пытаюсь все решить сам. Отец всегда говорил мне: «Если твой секрет знает еще кто-то, ты рискуешь тем, что его будут знать все».
Впереди было лето, и я пытался использовать это время, чтобы как-то подучить материал, потому что обычно не придавал значения учебе. Я любил только те предметы, которые давались мне легко, а математика, к сожалению, в их число не входила. Я ее не любил, у нас в доме вообще математику понимала только мать. Спас тогда давнишний друг Боря Шапиро, настоящий гений, перескакивавший через классы. Он, правда, все удивлялся, как это я не понимаю простых вещей и задаю дурацкие, с его точки зрения, вопросы. Но с его помощью я как-то усваивал материал, хотя основательных знаний, даже за седьмой класс, у меня не было.
В заочно-вечерней школе учились в основном взрослые люди, и среди них было мало тех, кто меня знал. Тогда я применил такую уловку: курил до самой последней минуты, и только когда все уже расходились по классам, шел в свой двенадцатый класс, чтобы никто не видел, в какую дверь я ныряю. Всякий раз, когда открывалась дверь или кто-то забегал в класс, у меня обрывалось сердце. Я думал, что за мной пришли, и так продолжалось целый год! Каждый раз, когда меня вызывали к доске, я думал: все, они определили, что я не учился ни в одном из предыдущих классов. Наверно, я пережил даже больше, чем какой-нибудь разведчик в тылу врага. Но поскольку тупиц в классе было много, моя тупость не сильно выделялась на общем фоне.
И вот так, перебиваясь с троек на четверки, я дошел до выпускных экзаменов, о чем не знали ни отец, ни мать, ни один мой друг. Сдать экзамен по математике мне было очень сложно. Что-то где-то я схватывал, но этот предмет оставался большой проблемой. Директор школы, а он был математиком, знал моего отца. На экзамене он подошел ко мне, увидел, что у меня возникли трудности, что-то там подрисовал, подправил, и я сдал этот экзамен. Оказалось, что отец уже узнал про мою эпопею и попросил директора школы оказать мне помощь на экзамене.
Я вспоминаю, как, получив аттестат, пригласил своих самых близких друзей на обед, сделал стойку на руках, и из моего кармана вывалился аттестат зрелости. Присутствовавший при этом математический гений Боря Шапиро просто потерял дар речи. Он не мог представить себе, как можно, не зная предмета, перескочить столько классов и закончить школу. Шапиро никак не мог успокоиться, он даже аппетит потерял. После этого случая наши отношения постепенно сошли на нет.
В конечном итоге, пережив тяжелейший год, я закончил учебу и получил законный аттестат зрелости. Этот опыт «разведчика» очень пригодился и помог мне в дальнейшей жизни.