Записки «вредителя». Побег из ГУЛАГа.
Шрифт:
ОБ ЭТОЙ КНИГЕ И ЕЕ АВТОРЕ
Эта честная, откровенная и трогательная книга должна вызвать живой интерес в России, поскольку она представляет собой исторический документ о жизни страны в 30-е годы. По сути дела, это автобиографическое описание переживаний моей матери с начала революции до побега в Финляндию в 1932 году.
Татьяна Чернавина раскрывает интимную картину жизни русской интеллигенции, которая продолжала свою созидательную культурную работу в невероятных трудностях полутора десятилетий советской власти.
Сама она происходит из научной московской семьи, дочь профессора ботаники Томского университета, сестра профессора химии Московского университета, получила образование по курсу истории в Москве и Сорбонне. Ей пришлось давать частные уроки с пятнадцати лет, чтобы поддерживать свою мать. По окончании высшего образования она преподавала в коммерческом
В начале 30-х годов, когда развернулись массовые репрессии в стране, направленные в первую очередь против интеллигенции, большинство ее друзей и знакомых были арестованы, подверглись допросам, многие были расстреляны.
Татьяна Чернавина дает страшное описание женской тюрьмы, где она провела несколько месяцев, а также Соловецкого лагеря, куда был сослан ее муж на принудительные работы.
Последняя часть книги состоит из драматического описания подготовки и самого побега автора вместе с мужем и четырнадцатилетним сыном через почти непроходимые леса, болота и горы Карелии и Финляндии.
Книга эта, содержащая описание очевидцем деталей быта и переживаний человека в условиях тоталитарного подавления личности, читается не только как захватывающая драма, но и как достоверный исторический документ эпохи.
Андрей Чернавин
25.4.94
Уважаемый Андрей Владимирович!
Это замечательно, что Вы восстановили полностью воспоминания Ваших родителей. А я боялся, что все так и повиснет.
Да, мемуарная серия «Наше недавнее» будет продолжать издаваться Русским общественным фондом еще, надеюсь, много лет, и независимо от того, буду ли я жив, Ваши воспоминания мы непременно напечатаем. Однако полное расстройство издательского дела в России не дает нам предугадать сроков. Все издания — убыточны: мы и на это идем. Однако, и уплачивая все необходимое, наталкиваешься то на нехватку работников, то на их недобросовестность.
Полный текст в наиболее четком виде — доставьте сами или с надежной оказией, совсем не срочно, по адресу… Литературное представительство Солженицына, — и добавьте, что я осведомлен об этой работе.
Всего Вам доброго!
А.И. Акулову, 19.11.94 г.
Многоуважаемый господин Акулов!
Простите, что я Вас подвел, но, как Вы знаете, мне очень не повезло, надеюсь, что поправлюсь.
Я Вам обещал доклад-воспоминание О.А. Керенского о Революции 1917 года. Я решил послать Вам это по почте, если так случится, что я опять не смогу с Вами встретиться.
Теперь кратко обо мне. Я родился в 1918 г. в Петербурге. Мой отец, ученый, был профессором-ихтиологом, сначала преподавал в Агрономическом институте в Петербурге, потом работал в Севгосрыбтресте в Петербурге и Мурманске по исследованию рыб. Моя мать была хранителем пригородных музеев в Павловске, Петергофе и Ораниенбауме, а также в Строгановском Доме и Эрмитаже в Петербурге.
В 30-е годы отец был арестован и приговорен к пяти годам концлагеря за «вредительство». Для влияния на него моя мать тоже была арестована в 1931 г. Он сконцентрировал все свои умственные и физические силы, чтобы устроить побег из концлагеря на Белом море — в Финляндию, что ему удалось в 1932 г. вместе с моей матерью и мной, через болота, леса и горы Карелии. В свое время мои родители написали книги о пребывании в тюрьмах и нашем побеге, которые были изданы на всех основных европейских языках. Сейчас я приготовил русский текст и пытаюсь найти русского издателя.
После двух лет в Финляндии моему отцу (между прочим, он сейчас реабилитирован!) удалось найти работу в Англии, где я кончил школу и политехникум и стал инженером, занимаясь, главным образом, постройкой и проектировкой железобетонных мостов, и двадцать лет провел в фирме О.А. Керенского, которого я хорошо знал до его смерти.
Работал я почти на всех проектах Керенского и многих других мостах, хорошо знаю методы Олега Александровича.
Как
Я, нижеподписавшийся Андрей Владимирович Чернавин, рожденный в Санкт-Петербурге 14.9.18, сын и наследник Владимира Вячеславовича и Татьяны Васильевны Чернавиных, сим даю полное полномочие Алексею Ивановичу Акулову… во всех делах, связанных с изданием на русском языке книг моих родителей, ранее изданных по-английски под заглавиями «Escape from the Soviets» T. Tchernavin, «I speak for the silent» V. Tchernavin и изданных по-русски в Париже газетой «Последние новости» под заглавиями «Жена Вредителя» — Т. Чернавина; «Записки Вредителя» — В. Чернавин.
ПРЕДИСЛОВИЕ
«Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.»
Книжка эта автобиографична, потому что только о себе я могу говорить, не подводя никого под тюрьму и ссылку, но моя судьба не отличается от жизни сотен и тысяч других интеллигентных женщин.
Все мы с детства прошли большую школу, чтобы выработать в себе культуру, необходимую не только нам самим, но и стране, которой мы стремились служить своим трудом. Никто из нас враждебно не встретил революции и многие с воодушевлением отдавали все свои силы служению новому строю. И все же большинство из нас испытало общую участь: не только голод, когда нечем было накормить ребенка; гражданскую войну, когда некуда было спрятать его от пуль, — но и тюрьму и ссылку.
Конечно, если специалистов, после того как их руками было создано все, что можно назвать достижениями революции, квалифицировали как «вредителей», то ничто не защищало нас от превращения в «жен вредителей». В этом была простая логика: чтобы ликвидировать интеллигенцию «как класс», нужно было уничтожить не только мужчин, но и женщин, а с ними и их ребят. Нас гнали общим путем бессмысленного, жестокого уничтожения.
Террор, начавшийся три года назад, еще не кончен. Не знаю, кто может еще уцелеть. Знаю одно, что на воле и в тюрьме мы жили все одним желанием — сказать людям, каким путем пошла свобода в стране, которую многие считают страной будущего счастья человечества.
Часть 1
I. Рождение сына
Мой сын родился в теплый сентябрьский день. Мягко светило солнце, сад шуршал желтыми и красными листьями; небо было синее; все как полагается в хорошую осень.
А в это время шел первый год большевиков: разруха охватывала всю жизнь; надвигался голод. Все только и говорили о нем, но никто еще не понимал, как это может быть страшно.
Революция меня, вообще говоря, не пугала: я выросла в профессорской, очень либеральной семье и была уверена в том, что революция должна создать настоящую свободу мысли и деятельности, что же касается материальных затруднений, их можно перетерпеть. Не может быть, думалось мне, чтобы при любых условиях муж и я, культурные и трудоспособные, не заработали на жизнь. Но первое ощущение, с которым я проснулась на другой день после рождения сына, был голод. Мне было даже стыдно — так это ощущение было надоедливо и неотступно.
Денег едва хватило, чтобы расплатиться с докторшей. Весь мой расчет был на довольно крупную сумму, которую я должна была получить с издательства, но оно тянуло выплату, было неожиданно ликвидировано, и я осталась без заработанных денег.
Муж взял вторую службу, я должна была вернуться к своей педагогической работе, но при том, как росли цены на рынке, этого заработка нам не могло хватить и на полмесяца.
Меня кормили чем могли, но этого было так мало — ужас! Я не смела признаться даже самой себе, как меня мучил голод, особенно после того, как покормишь сына. Голова кружилась, спина болела, слабость охватывала такая, что, кажется, не знаешь, что отдала бы, чтобы съесть чего-нибудь настоящего, питательного. А что мы могли тогда достать, кроме двухсот граммов черного хлеба, который выдавался по пайку? Немного овощей, главным образом кормовой свеклы и репы, картофель был уже редкостью, микроскопическую долю масла, чтобы заправить суп. Мясо и рыба были неприступной роскошью. Я совершенно не представляла себе раньше, как трудно обеспечить человека едой и как много ее нужно!