Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)
Шрифт:
Бакинцы и Елисоветопольцы, двинувшиеся ночью к Чобан-деде, отошли: первые – к Далан-гезу, а вторые – к Туй. Оба форта Ахмет и Ортаюк отошли к остальным частям 1-го корпуса. Докучаев {156} держался на Гюлли, а Чиковани слишком близко подошел к Палантенкенским фортам.
Все это беспокойно по многим причинам – посмотрим, что даст вторая половина 31/I и ночь на 1/II.
2-го февраля
Вчера, в 7 часов укрепление Тафта взято Туркестанцами. Колонне Волошина и Воробьева будет легче и все положение на нашем правом фланге может улучшиться и получить устойчивость, каковой раньше не было. великий князь очень был обрадован этим известием. Падение Тафты, как возможность легче развить наши дальнейшие действия, очень важно и знаменует
156
Докучаев Георгий Аркадьевич (1864 – не ранее 1921), генерал-майор (1916). В 1914 – полковник, командир 5-го Кавказского стрелкового полка, с 04.07.1916 по 09.04.1917 – командир бригады 5-й Кавказской стрелковой дивизии. В августе 1918 – начальник обороны Баку, позднее – участник Белого движения, в марте 1920 интернирован в Грузии.
Главным фактором в этой операции – время. И если бы мы имели его в нашем распоряжении, то могли бы быть спокойны за исход операции. В неуверенности и в неизвестности, когда могут подойти турецкие подкрепления с запада – все беспокойство за дальнейшее.
2-го февраля. 10 час. вечера
В 4 часа Елисоветпольцы и Дербендцы взяли Чабан-Деде с расположенными там 32 орудий крепостной артиллерии. В 7 часов вечера взяты оба [форта] Узун-Ахмет и оба [неразб]. В 7 часов вся 1-ая линия в наших руках. Не ясно положение Воробьева и бывших против него на Гюлли-Тепе и Олухлы турок. Надо думать, что орудия у Ортаюк, может быть, Ахмета, Кабих-Тепе и Озери будут нами если не все, то часть им захвачена. Туркам придется удерживаться на линии Сивишли-Тополах. Сведений нет – темно – войска разбираются. Важно прежде всего сохранение порядка и быстрые действия – захват. Времени мало. Гд е подкрепление турок, не знаем. Вероятно, завтра будет яснее.
3-го февраля
Упорный бой (по донесению, на самом деле упорного боя не было) на фронте Тополах-Сивишли – [неразб] Эрзерум. Он пал вчера в 7 часов, со взятием первой линии. Хвала Всевышнему.
Юденич поехал в Эрзерум. Думаю, наводить порядок. Правильно. Теперь об Эрзеруме говорить нечего. Тополах не то взорван, не то очищен. То же будет с Палантекеном. Все, что в Эрзеруме, достается нам.
4-го февраля
Вчера и сегодня, сколько позволяло время, выработал, что, по моему, делать дальше. Соображения эти сегодня после обеда передал великому князю (Полевая книга 4-11 № 13) и доложил ему. Но он нездоров и устал.
3 и 4 февраля – это был какой-то чад в городе и во Дворце. Это была радость, которая способна совершенно расстроить и физику, и ум человека. Так, вернее, в такой обстановке вести серьезное дело нельзя. Слава Богу, что в субботу великий князь едет в Эрзерум. По-моему, ему рано ехать, но уехать из этой обстановки надо. Я, вероятно, ошибаюсь и ничего не понимаю, но повторяю, руководить и в то же время жить в состоянии, расстраивающем человека в корне, – нельзя. К вечеру 3-го и сегодня я разбит от этого чада, а между тем при первой возможности я уходил к себе, чтобы спокойно работать.
2-3-4-го февраля Тифлис жил в прогрессирующем состоянии ожидания и радостного чада. На фронте, наверное, спокойнее. А между тем, я считаю, теперь события должны вестись и решительно, и твердо. Надеюсь, Юденич все это сделает. Это три дня радости, каково же будет, если вместо 3-х дней радости будет три дня испытаний.
Для великого князя вся операция с 28-го декабря до падения Эрзерума, лично имеет большое значение. Я рад за него, но впереди не мир, а упорная борьба. Меня глубоко смущает, как сложится вся работа дальше. Здесь эта работа обставлена органически совсем неудобно. Скоро два месяца, что я здесь, но хозяина, как я его понимаю, – нет. В сущности одна армия, два начальника, один начальник штаба, помощник начальника округа, армия без тыловых учреждений, окружные управления, которые должны снабжать и обслуживать тыл армии, ушедшей и уходящей далеко. А все этим довольны.
Заключаю тетрадь благодарением Господу Богу за его милость, давшего нам победу и положение, которое, при умении, может повести армию к дальнейшим успехам.
Телеграмма, посланная генералом Палицыным в штаб Кавказской армии генералу Юденичу.
Генералу Юденичу.
Надеюсь лично выразить Вам чувства удовлетворения
Генерал Палицын.
Ответная телеграмма.
Генералу Палицыну.
Внимание и оценка Ваши, как многоопытного руководителя Генерального штаба, знающего наш театр войны и исключительно тяжелые условия только что минувшей борьбы глубоко обрадовали меня и мой штаб, действительно дружно работавшей под стенами Эрзерума. Сердечно благодарим за внимание и теплое поздравление.
Юденич.
5-го февраля. Вчера прибыли в Эрзерум. В Гасан-Кала встретили Юденича. Расцеловались. Он благодарил меня, как «нашего» учителя. Очень любезно, и приветствие меня тронуло. Свиделся с Томиловым. От него узнал, что в основе – дальше Эрзерума, с передними частями до Илиджи – не желают идти. Преследование возложено на кавалерию, которая восточнее Аш-Калы, а турки укрепились там. Подробности он не знает. В Эрзеруме Ласточкин дал подробности о положении к 7-му февралю; к полудню Кара-Арз (район Туркестанцев перед Илиджа) занята кубанцами, а примерно Тарачук-Агадир – бакинцами. Раддац – западнее, южнее его семь стрелковых Кавказских [бригад], которые на 8-ое получили назначение освещать к югу.
Турна-кел-даги, юго-западнее Эрзерума, и в районе [неразб] – Гунибцы [58] ; около Эрзерума – 2 других полка, 39-я дивизия назначена восточнее; три на 66-ю и дивизию в районе Эрзерума. Где 5-я и 6-я Кавказская стрелковая и 1-я стрелковая дивизии, не знаю, вероятно, севернее Эрзерума. Но дело не в этом, а в том, что по соображениям подвоза, еле хватающего до Гасан-Кала, никакие операции дальше, по мнению командующего штаба армии и заведующего снабжением, невозможны. Предположенная раньше мера о сборе 5-ти дневных запасов довольствия, оказалась фикцией и что привозится сегодня, завтра тратится. Одним словом, затруднения большие. Но меня не этот факт волнует, а отношение к нему. Нельзя так, нельзя, но все довольны.
58
263-й пехотный Гунибский полк.
Важность настоящей минуты не оценивается, и не отыскиваются способы к их устранению, хотя бы с жертвами. Положение наше и турок для предстоящего будущего не оценивается, а потому и не изыскиваются все средства к устранению того, что мешает. Правда, край опустошен турками.
Другая сторона. Меня поразило за эти дни то, что делалось для преследования. В сущности ничего для этого не сделано, и здесь настроение таково, что и как будто делать не надо, ибо ничего сделать нельзя. Для всякого, как мне кажется, должно быть ясно, что нет пределов напряжения, после победы, чтобы покончить с врагом. Понятно, не на словах, а на деле. И все это было чрезвычайно просто. У меня ощущение, что мы как будто живем в Саратовской губернии. А это опасно. На мой взгляд, турецкие подкрепления, головки к Аш-Кале подошли. По частным данным – сюда ожидались подкрепления, скажем, примерно, к сегодняшнему дню, значит, в Аш-Кале могли они быть уже 6-го. Положение далеко не такое невинное. Скажу Ласточкину, он произвел на меня впечатление более выгодное. О своих взглядах относительно Эрзерума говорить не буду. Меня оно не трогает. Важно воспользоваться всем для дела.
Сегодня великий князь будет иметь разговор с Юденичем. Вчера вечером они обсуждали мысли его директив.
12-го февраля. Тифлис
8-го февраля в 3 часа дня Юденич докладывал свой план. Он был прост. В Эрзеруме оставить авангард, остальные войска оттянуть на восток, с резервом у Сарыкамыша, куда перевести с Гассан-калы и штаб армии. Меня пригласили на это совещание.
Решение Юденича вызвано опасением, что в удовлетворении продовольственных требований будут большие затруднения и довольствовать армию у Эрзерума – нельзя. Край же истощен. Старание образовать в Гассан-Кале 5-тидневный запас не могло быть осуществлено. Насколько это безусловно верно, я не знаю, но мои разговоры с полковником Керстичем, заведующим в армии этой частью – меня в верности этого вывода не убедили. Мне он выставил цифры – надо столько-то, привозим столько-то.