Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)
Шрифт:
Сказано это было очень равнодушно, как будто так и следовало. Винить его за это не виню. Он просто счетчик, а не представитель тыла, ибо у армии тыла нет, и все распоряжения идут от окружного управления, а он подсчитывает. Не понимаю, как Юденич и остальные с таким порядком мирятся. Армия без тыла к операциям не способна. Заговаривал об этом с Юденичем, Томиловым и Болховитиновым, но они довольны существующим порядком и на мои доводы не реагируют. Говорил и великому князю не раз. Трудно изменить то, что укоренилось и что было прекрасно, может быть, когда все сидели на местах. Чем пойдем дальше, тем сильнее будем это чувствовать. Работающие в этой области довольны и, вероятно, думают, что сделано все, а на самом деле, все может быть и сделано в смысле
По окончании чтения Юденичем своего письменного доклада, великий князь спросил мнение Янушкевича, Болховитинова и меня. Янушкевич просто согласился с планом Юденича, Болховитинов прибавил о необходимости выпрямления флангов. Я высказался подробнее:
1) если нет продовольствия, то с наивысшим напряжением необходимо устранить это, хотя бы путем сокращения его, но упускать то, что дала нам победа – нельзя.
2) Защищать Эрзерум в районе самого Эрзерума опасно, вблизи его в 1–1 1/2 переходах к западу гибельно. Обеспечение Эрзерума приходится искать в районе Аш-Калы и прилегающих к нему с севера и юга горных кряжей и плоскогорья, но не передовыми, а главными силами.
3) Наше бездействие и остановка у Эрзерума, не говоря об отходе на восток, есть признак нашего бессилия и в моральном отношении невыгодно. Отчего зависит это бессилие – безразлично. Но оно будет фактом.
4) В данное время Эрзинджанское направление главное и в этом направлении должны быть направлены наши действия; на остальных оно сложится само собой. Понятно, долина пороха должна быть наша. Пока северный район важнее южного, в особенности при положении нашем в районе Аш-Калы. Что касается вопроса довольствия, то если затруднения велики, надо сократить отпуск, надо быть готовыми на лишения, но бездействовать нельзя и действовать не малыми, а большими силами.
Великий князь еще в Тифлисе составил директиву. Может быть, оно и можно было изложить иначе, но сущность ее не расходилась ни с высказанным в совещании, ни в моей записке Его Высочеству, поданной ему 4-го февраля вечером. Читал ли ее великий князь или нет, не знаю. Мне он ее вернул 6-го в вагоне. От своей директивы великий князь не отступился, но добавил, что от условий и обстановки будет зависеть и исполнение. Насиловать Юденича он не желает. Пока Юденич двинулся с двумя полками и конницей, и к утру 11-го турки Аш-Калу очистили и потянулись к Мема-Хатуну. Части X корпуса, по-видимому пойдут в сторону Байбурта и остановятся на Каш-Даге.
Нам важно определиться теперь с тем, что может быть предпринято турками, определить районы сбора их подкреплений и время на сбор и начало действий. Займусь этим.
То, что делалось в Эрзеруме, мне не понравилось. Не понравилось мне, что Юденич отказывался от всякой помощи разобраться там и внести порядок. В одном он прав. Проводить из внутри наших полицейских чинов – было бы большим горем. Началось бы не воровство, а грабеж. Но с 3-го февраля для приведения Эрзерума в порядок ничего не было сделано и не делалось просто потому, что не чувствовалось в этом потребности – и не умеют. Переезд же его с штабом в Эрзерум совсем мне не нравится. Надеюсь, этого не допустят.
Пути до Караургана очень плохи и будет время, они окажутся непроездными. Намечены работы, но когда они будут выполнены – неизвестно. Порошин {157} обещает, что ширококолейная дорога до Караургана будет готова через два месяца. Я сказал великому князю, что это бахвальство. Надо работать, но прежде всего, надо устранить затруднения теперь
Мне рисуется ряд мер, но не буду их перечислять. Они мелки, но во всей совокупности они могут помочь армии прожить, пока дороги просохнут и станут проезжими. Но на эти меры не пойдут. Многие из них нарушают удобства частей и наши привычки, и на них, повторяю, не пойдут. Скорей остановятся на мысли о бездействии и на отход назад, чем решатся ослабить кавалерию обозами и перейти на уменьшенную дачу.
157
Порошин Яков Афиногенович (1855–1916), генерал-лейтенант (1910). С 29.11.1912 по 10.07.1915 – инспектор инженерной части Кавказского в/о; с 10.07.1915 – начальник Кавказского округа путей сообщения. Исключен из списков умершим 08.09.1916.
13-го февраля
Сегодня ровно два месяца, что пришла в Петроград телеграмма о моем назначении в распоряжение главнокомандующего Кавказской армией. Предварительно никто не спросил меня, желаю или не желаю. 17-го декабря я выехал, также вследствие телеграммы, что есть неотложное дело. М.В. Алексеев просил заехать в Ставку, но вследствие телеграммы поехал прямо, и 22 был на месте.
Эти два месяца я был занят. Я думаю, много дал толчков к производству работ, по крайней мере, первых шагов, касающихся инженерной подготовки. В отношении работы железой дороги мною внесены поправки и довольно существенные. В оперативной части – первой части операции и второй части, кончившейся Эрзерумом, моя работа была ежедневная. Были кризисы, и мне представляется, что моя мысль и мой взгляд, при полном объединении с великим князем – дали тоже. Мои предложения и взгляды, смею думать, соответствовали обстановке и приняты были не без пользы. И последующее тоже.
Теперь мы подошли к периоду, а главное, к тому настроению всех работающих, что мое участие явится уже вмешательством. Все довольны и будут делать как и что умеют. Со многими деталями этой работы мои взгляды расходятся, и переубедить не могу, ибо придется идти не против взглядов людей, а установившихся организаций, и вижу, что моя работа, как стороннего человека, будет равняться нулю. По-настоящему я делаюсь бесполезным и пора убираться. Но убраться не так легко. Придется сидеть бесполезным. Великий князь теперь кругом связан работою административной, которая исполняется на ежедневных докладах, и проникнуть в эту часть не могу.
Инженерная подготовка в руках Шварца (пока) под Эрзерумом. Все силы правильно направлены туда и о тыловой подготовке придется забыть. Вообще моя роль неофициальная кончена.
Советов никто слушать не хочет и не любит, и я достаточно благоразумен, чтобы с таковыми не соваться и не мешать. Я этим не хочу сказать, что будет сделано дурно, а лишь указываю, что активная моя работа места иметь не может, и я лишний. Даром буду получать суточные, даром есть великокняжеские завтраки и обеды, и буду присутствующим. Это естественно и даже правильно, но для меня скучно, скучно по моим склонностям. Но живи не так, как хочется, а так, как можется.
У наших союзников под Верденом развертываются события решающего характера.
14-го февраля
С 8-го по Закавказью, скажу до Соганлукского хребта включительно, падает снег; с 11-го здесь он очень силен и продолжает падать по настоящее время. Для земледелия это хорошо, но для нашего подвоза это очень невыгодно. Происходит ли то же от Караургана к W – не знаю.
Из-под Аш-Калы утром 11-го турки отступили по дорогам к Байбурту и Мемахатуну. 10-го мы заняли Испир и находимся в долине Чороха; в районе между Чорохом и Эрзинджанской дороге в Оваджинских горах, оставшиеся части 30 турецкой дивизии отходят и под нашим давлением; помогают ли части 5-й Туркестанской дивизии с юга частям 4-й Туркестанской дивизии – не знаю.