Запомни меня навсегда
Шрифт:
Я вспомнила Ханну, записку в форме сердечка и ощутила к незнакомой женщине прилив такой дикой, неприкрытой ревности, что защемило в груди. Была ли она его любовницей? Я представляю Зака рядом с собой, чувствую дыхание с привкусом виски, прикосновения рук. В самом начале он сказал, что моя одержимость им весьма трогательна. Сравнил меня с новорожденным гусенком, который привязался к первому попавшемуся на глаза живому существу.
Прошел год. Он долго выжидал, пока я решусь на поездку в Галлз. Теперь он сделает свой ход.
Я готова.
Он получит все, чего хочет.
Я не буду спать всю ночь.
Июль 2009
Меня
Она глаз не сводит с телевизора. Раньше мы готовили ужин на скорую руку. Теперь едим сплошь готовые блюда. Сотни четыре калорий или даже меньше. Закончив есть, она ставит поднос прямо на ковер. Изгваздала юбку мисо-соусом и даже не заметила. Поднимает ноги, кладет мне на колени. Она в носках, на щиколотках следы от тугих резинок. Я отстраняюсь, прикрываю пах. Потом сдвигаю ее ноги в сторону, встаю и отхожу к окну.
Жаль, отсюда не видно моря. Только красные и серые крыши, а вдалеке стеклянный купол торгового центра. Это меня в Брайтоне и не устраивает. Почему все дома не выходят окнами на море? Почему строителей заботил ветер, а не свет? Ей нравится, что здесь тепло и уютно: две квадратные комнатки, от телевизора до кровати пару шагов. На соседней улице мне приглянулся домик в георгианском стиле, похож на свадебный торт, рядом парк. Там бы я пожил!
Возвращаюсь на диван, дожидаюсь особо громкого эпизода и говорю, что мне нужно подышать свежим воздухом.
– Прости, милый! – восклицает она, вскакивая с дивана. – Давай посмотрим что-нибудь другое! Хочешь, переключу?
Я молчу, делая вид, что размышляю, хотя все давно решил. Мыслями я уже на улице, вдыхаю кислород. Пытаюсь изобразить заботу.
– Что ты, моя девочка! Тебе нужно отдохнуть. Я ненадолго.
На свежем воздухе становится легче, хотя у нее было такое лицо, что мне немного жаль. Впрочем, сама виновата. Я хочу, чтобы у нас все было хорошо, по крайней мере раньше хотел. Что же с ней не так? Разве она не понимает, как счастливы мы могли быть? Она девушка не глупая, господи, зарабатывает на жизнь психометрическим тестированием! Давно пора понять, как надо себя вести. Не ценит она меня, вот и вся проблема.
В Брайтоне самый разгар лета. На тротуаре валяются перевернутые мусорные контейнеры, черный пластик хлопает на ветру. Тошнотворный запах гниющих фруктов мешается с вонью жаркого с едким привкусом китайской кухни. Несколько парней дерутся, выпихивая друг друга на дорогу – прискорбный конец мужской дружбы под аккомпанемент равнодушной перебранки. На пляже расположилась компания девиц. Лежат на гальке, вытянув обожженные ноги, и заливаются пронзительным смехом. На айфоне дребезжит песня Рианны «Амбрелла». Девицы кричат: «Элла, элла, элла». Пьяные курицы! С шопинга вернулись, что ли, – под головами у них фирменные пакеты «Примарк». Видимо, совместили приятное с полезным и накидались в баре в часы скидок. В лучах заходящего солнца море мерцает как нефть. Жирные грязно-серые чайки
Раньше я прогуливался по набережной до пирса. Не то чтобы мне нравились мигающие огни или рокот волн. Просто надоели подворотни, и я не хочу проходить мимо галереи «Чистый холст». Будто переворачиваешь камень, а под ним мокрицы – дергают мерзкими лапками. Три моих работы так и не проданы. Никому они здесь не нужны. Людям ни к чему ни мощь, ни глубина. Они хотят видеть на картине детишек с совочками, небо должно быть в тон шторам в гостиной. Какое мне вообще до них дело? Буду ориентироваться на тех, кто понимает. Звонил Джим, сказал, что сегодня поступило еще три заказа. Ножки новорожденного и две мамаши, которые хотят отлить в гипсе пухлые ладошки своих отпрысков. Определенно, жителям Брайтона не хватает собственных конечностей.
Винный бар Грина в стороне от главной улицы, поэтому там довольно тихо. Вдобавок посетителей больше не интересует старый добрый французский стиль, им подавай что-нибудь культурно-историческое, с местным колоритом. Прикидываю, кому бы позвонить, хотя собеседник сейчас из меня никудышный. Вот продам картину, тогда другое дело. Сажусь в углу, на краешек стола присаживается новая официантка (крашеная блондинка, мощная рука в автозагаре), я делаю заказ: жареный цыпленок с тушеным картофелем и стручковой фасолью. Приносят еду, я делю ее на части. Сначала съедаю картофель, потом фасоль и, наконец, курицу, обильно поливая все горчицей, чтобы в голову ударило. Иногда я готов на все, лишь бы почувствовать себя живым.
В квартиру вернулся уже в темноте, телевизор был выключен. Шарлотта успела убраться в гостиной, ждала меня в спальне. Нижнее белье сменила. С утра на ней было застиранное серое, вечером – красно-черный кружевной лифчик и стринги. В мусорном баке я видел пакет из магазина белья «Ла Сенза». Не знаю, что на меня больше подействовало – то ли жалость, то ли пошлость комплекта, но неожиданно для самого себя я возбудился. Она извинилась, хотя вряд ли поняла, за что именно. Вышло по-моему, как я и хотел, вот только зачем мне это? Внутри пустота. Не знаю, чего я ищу, все кажется бессмысленным.
После вернулся в гостиную, налил стаканчик «Гленгойла». Здорово поправляет, когда я сам не свой. В окне фиолетово-оранжевое небо, горят белые и желтые фонари. На соседней улице ночной клуб, грохот музыки доходит и досюда. Неподходящий вариант. Мне тесно и в этой квартирке, и в этом городишке. Ковер слишком сильно электризуется, мебель слишком хлипкая. Здесь из меня лезет все самое худшее. Лучше бы я жил в Корнуолле. Может, стоит туда переехать.
Нет! Мне нужна нежность, наивность. Мне нужна та, что спасет меня от самого себя.
Думаю, я могу быть счастливым. Было бы здорово.
Что-то непременно случится. Так дальше продолжаться не может.
Где-то там меня очень ждут.
Глава 3
Резко просыпаюсь. Шея затекла. В ногах лежит Говард. Он поднимает голову, потом опускает ее.
Восемь утра.
По окну скребет ветка.
Шевелю ногами, Говард встает. Комнату заполняет тусклый свет. Сегодня облачно. Поверить не могу, что уснула! Все по-прежнему: входная дверь заперта, кипа почты лежит на полу, там же, где я оставила ее вчера.