Заповедник людей
Шрифт:
– Такие как этот дед, из-за старческого склероза забывают о смерти и живут в одной поре, переживая своих нетерпеливо ждущих детей, а затем и внуков,- невесело хохотнул Антон.
– Мы не внуки, чтобы ждать его смерти,- невесело улыбается Виктор.
– А может его как-то можно нейтрализовать?- Алик скисает как молоко и становится лицом похожим на свою истерзанную панаму.
– Правильная мысль,- Виктор окатывает его внимательным взглядом,- мой приказ, как только он окажется в прицеле АКМА …
– Жестоко!- дёргается Алик и тихо добавляет:- Он такой старый … на моего дедушку похож … только он давно умер.
– А этот живой и с удовольствием
– С тобой пойдёт тренер,- кивает Виктор.- И вот ещё, калаш возьмёшь, при случае деда ликвидируй и если получится … Идара.
– Для священника мне тягостно слушать твои слова,- вздыхая, крестится Викентий Петрович,- пойду, помолюсь, может бог даст мне какой-то знак. В раздумье я, всё переворачивается в моей вере, нельзя священникам убивать. Но и жизнь моих близких в смертельной опасности, не спасать её, значит быть сообщником убийцам и не будет за это прощения … но в то же время …. ударили по одной щеке, подставь другую …
– Иди, молись,- мягко тронул его за плечо Виктор,- бог даст тебе знак. Я думаю, здесь иной случай.
…………………
Викентий Петрович, бледный словно смерть, обливаясь потом, молится, никто не имеет права его отвлечь. Душа в страхе, он ждёт божьего знака и истово верит, но сомнения терзают и выворачивают душу. Смирение – вот одна из главных заповедей, но тогда – смерть. И что останется? Неужели душа, безропотно, словно тупая овца, давшая убить её тело, созданное по божьему подобию, останется светлой и чистой? А может – это бог проверяет? Боже, дай мне знак!
Гадюка скользнула в щель, зависает над виском священника, замечает бьющуюся жилку сонной артерии, бросается, но Викентий Петрович интуитивно улавливает движение и расплющивает её голову кулаком. Затем долго смотрит и с потрясением произносит:- А ведь это враг … это знак … знак свыше.
Лицо просветляется, всякие сомнения разлетаются, словно мрак ночи, Викентий Петрович достаёт нож, проверяет лезвие на остроту и решительно бреет бороду. Затем, вытягивает из рюкзака пятнистый камуфляж. На период военных действий, он снимает с себя сан священника и становится спецназовцем, прошедшим подготовку в мыслимых и немыслимых горячих точках, в данный момент он нужен именно в этом качестве. Его
взгляд теряет всякое смирение, энергия звенит в теле, рефлексы вспоминают все навыки, несколько приглушенные образом смиренного священника. На самом дне рюкзака Викентий Петрович находит ящичек с длинными гвоздями – это не для плотнических дел, пальцами зажимает холодный стержень и, неуловимым движением швыряет. Резкий свист и жирный паук растёкся, проткнутый сталью.
– О, а это что за мужик?- Антон спотыкается о свою ногу, встречаясь с ясным взглядом безбородого Викентия Петровича, когда тот выходит из своего укрытия, похлопывая ладонью по бритым щекам.
– Одеколоном бы сбрызнуть, без бороды, словно без трусов, освежает и хочется скакать по росе, сверкая голой жо …- улыбается Викентий Петрович.
– Ты ли это, батюшка?- Антон приседает от неожиданности.
– Стоп. Сейчас я не батюшка, я в миру, можешь меня называть Виком.
– Вик?
– Так меня на службе окрестили.
– Как скажешь, Викентий Петрович,- пожимает плечами Антон, пытаясь прихлопнуть веками свои округлившиеся глаза, но лишь икнул и неожиданно заржал как лошадь:- Ты словно сметаной отожрался, подбородок
– Потемнеет,- отмахивается Викентий Петрович,- главное чтобы человек был хороший. Верно, Антоха?
– Это точно,- живо поддерживает его тот.- А ты как, надолго … в мир, или как?
– А это как бог подскажет. Виктор где?
– С Ниной шалаш утепляет.
– Это правильно, женщине в интересном положении необходимо тепло,- кивает Викентий Петрович.
– В каком положении?- не расслышал Антон.
– Ну, она же интересная женщина,- спохватился Викентий Петрович, сам того не желая, едва не выдав чужую тайну. Хотя, какая тайна, скоро свой живот Нина не скроет.
– Да, тётка она классная,- с почтением шлёпает губами Антон, но Янка моложе,- с неким вызовом произносит он.
– Да кто ж спорит!- хохотнул Викентий Петрович. Он, по-дружески хлопает по спине Антона и идёт сквозь лагерь. Оглядывает незаконченные строения, хмурится, ведь совсем ничего осталось, крыши застелить и можно новоселье отмечать. Чуть-чуть не хватило, жаль. Теперь все брёвна на забор уйдут, но что делать, это сейчас важнее.
Ночь в разгаре, дымятся угли в затухающих кострах, из палаток доносится сопение и храп, почти все спят кроме выставленных постов. За день люди умаялись, работают на износ, темп на гране человеческих возможностей, ведь надо быть не только строителями, но и тренироваться как гладиаторы. Даже Гурий, постоянно доказывающий, что лучшим способом ведения военных действий, это дипломатия, а не лук и стрелы и тот овладел дубиной и отмахивается ею достаточно прытко от разящих тычков тупых концов копий. Метод тренировок Викентий Петрович избрал достаточно жёсткий, не увернулся – получай во всю дурь. На первых порах было много травм и даже весьма серьёзных, но затем возросшее мастерство свело все эти мелкие неприятности почти на нет. Особой гордостью для Викентия Петровича, это его два вертящихся тренажёра с цепями, летающих на различных уровнях. Вскоре он хочет на цепи приделать топоры, чтобы «жизнь мёдом не казалась». Ну, если серьёзно, он считает, что именно в смертельной опасности оттачивается настоящее боевое мастерство. Невероятно удивляет Виктор, у него какое-то безумное свойство организма, он учится невероятно быстро и условные рефлексы закрепляются как безусловные.
Викентий Петрович, неслышно приблизился к шалашу и словно слился со скалой, наблюдая, как слаженно работают Виктор и его удивительная женщина с грацией дикой кошки. Нина подносит охапки сена, а Виктор прутьями прижимает их между основными балками, стараясь, чтобы стебли ложились вертикально крыше. Что-то они сегодня завозились, очевидно, день был насыщенный до придела, а лезть в палатку им не хочется, всё же они полноценные муж и жена, Викентий Петрович недавно провёл обряд венчания.
Виктор слегка замедляет движения, словно почувствовал взгляд и действительно, говорит:- Что замер, Викентий Петрович?
– Зови меня Виком,- усмехается Викентий Петрович.
– Божий знак получил?- Виктор оборачивается и улыбается вовсю ширь лица, увидев белые щёки и подбородок своего друга.
– Ой, что это с вами?- роняет сено Нина.
– На тропу война вступил, в колючем кустарнике борода может запутаться,- шутит Викентий Петрович.
Нина оценивающе оглядывает его:- Я думала вы старше.
– Это плохо?
– Забавно.
– Значит, Вик,- Виктор хлопает его по жилистому плечу.
– Меня так в спецназе называли. А ты как почувствовал, что именно я подошёл?- любопытствует Викентий Петрович.