Заповедник Сказок 2015(Том 5)
Шрифт:
— Жена! А ну, тащи рояль, я песню придумал! Ниче так песенка получается [5] …
Космонавт Джек и космонавт Кузя пили чай из стаканов, подливая кипяток из медного самовара, и вспоминали, как они пускали мыльные пузыри в форточку. Дымок, из самовара тонкой струйкой вытекал сквозь приоткрытый иллюминатор и устремлялся прямо к лунной базе в море Забвения, где уборщица мыла полы шваброй, одолженной на станции: своя давно сломалась, да только каждый раз, когда снаряжали грузовую экспедицию, про швабру почему-то
5
Песня Джона Леннона Lucy in the Sky with Diamonds.
Кузе пришлось дважды сапогом-гармошкой раздувать самовар, пока Джек летал на челноке к соседям: то заварку у девчонок попросить, то сахарку стрельнуть. Ему потом ещё выговор вынесли за перерасход горючего, но потом тот выговор сняли, когда Джек доказал, что заварки, присылаемой на станцию, не хватает даже на одного, а их там — трое, если не считать уборщицу. Комар тоже показания давал, но как-то без фанатизма, неубедительно, и их не учли.
Космонавты Джек и Кузя решили сыграть в пинг-понг. Комара Серёгу попросили было шариком поучаствовать, да ему, как оказалось, по делам на Землю срочно надо было. Челнок с минуты на минуту отбывал, вот он и улизнул, подлец. Тогда-то Кузя и сказал:
— А давай — словами! — И тут же сделал подачу. — Пинг!
— Понг! — ответил Джек и задумался.
— Эй! — окликнул его Кузя. — Мы же не в «спи-проснись» играем! Подавай уже.
— Не могу, — грустный Джек махнул рукой, — у меня подачи закончились.
И, прихватив банное полотенце, ушёл на крышу станции загорать, Хотя это и запрещалось инструкциями, но уж очень ему не хотелось домой вернуться бледной поганкой.
Кузя же, сыграв сам с собой три партии в поддавки на щелбаны, потёр покрасневший лоб и принялся со скуки за научные наблюдения: у них в горшочке, на подоконнике, горох был посеян. Вот Кузя за ним и наблюдал — записывал, как атмосфера станции влияет на успехи горохового зёрнышка в борьбе за урожай. Горох откровенно бездельничал, и Кузя, ворча: «Атмосфера, как же!», согнал чахлый горох с весов: «Тренироваться надо больше!»
А потом Кузя сидел на подоконнике и смотрел вниз, на Землю, мелькающую в прорехах облаков. «Вот, — думал он, — даже облака у нас, и те оборванцы, чего уж ждать от гороха при таком положении дел…»
О чём думал горох, сидевший в горшочке на том же подоконнике, никто так и не позаботился узнать. Всем было наплевать, а он, на самом деле, просто загибая листочки, подсчитывал дни, оставшиеся до приземления. И выходило у него, что вечность.
— Тарелка! — заорал космонавт Джек, тыкая пальцем в иллюминатор.
— Какая ещё тарелка? — космонавт Кузя оторвался от модели бензозаправочной станции, которую выпиливал лобзиком уже третий день — для одного очень важного научного эксперимента.
— Не знаю, — честно ответил Джек, — на ней что-то написано, но я не разберу никак — далеко. Иллюминаторы светятся.
— Я! — завопил комар Серега. — Я на разведку! Одна нога тут, другая там, третья… — И замолк, озадаченный нестыковкой поговорки с жизненными реалиями. — А куда же остальные лапы девать?
Космонавты на его проблему не обратили никакого внимания: они держали совет. Совет надо было держать
— Вижу! — крикнул космонавт Джек изнывающему от нетерпения и дожидающемся своей очереди космонавту Кузе. — Там написано… написано… «Шелл».
— Заправка! Заправочная станция! — воскликнул Кузя. — Не зря я её столько делал!
— Так это твоих рук дело? — оторвался от окуляра Джек. — То-то я смотрю, написано вкривь и вкось, да ещё и кириллицей.
— Что значит вкривь? А ну-ка, дай взглянуть! Я ровно написал: «АЗС-17», всё по ГОСТу, как в инструкции… — забормотал он, глядя в телескоп. — Так, во-первых, моя станция из фанеры, и во-вторых, моя прямоугольная, а тут какая-то тарелочка, и написано на ней… «Шелли» там написано, а вовсе не «Шелл»!
— По крайней мере, это не вторжение диких андроидян! — резюмировал Джек и, взглянув на уборщицу, прилетевшую на рейсовом шаттле с лунной станции, чтобы «разгрести свинарник», как она это называла, спросил: — Вы не видели там за бортом тарелку?..
— Грязные тарелки не выбрасывать за борт, а мыть надо, — проворчала уборщица. И выгнала их поделать чего-нибудь снаружи: починить там чего или межзвёздное пространство вокруг станции расчистить, пока она тут разгребает. Да еще ей на вечерний шаттл успеть надо: на марсианской станции давно никто не убирал, а туда на днях экспедиция прибывает…
— Так… — зудел комар Серёга, сидя на отмытом дочиста иллюминаторе, глядя с тоской на удаляющуюся тарелку со светящимися окошками и на машущих ей вслед космонавтов в скафандрах. У Кузи на кислородном баллоне была аппликация ромашки, а у Джека — летящая по небу Люся. — С тремя ногами я, предположим, разобрался, но что делать с остальными?
Подлетевший к станции челнок резко затормозил. Водила, открыв иллюминатор, крикнул что-то, но космонавт Кузя, сидевший на крыше космической станции, только развёл руками: сквозь скафандр-то не слышно. Водила откинул защитное стекло с гермошлема и прокричал:
— Чего сигналим? Случилось что?
— Нет, просто я простыл, — просипел в ответ космонавт Кузя, — нос у меня…
— Ух ты! — восхитился водила. — Так это твой нос? А я-то решил, что это фонарь красный выставили: мол, опасность.
— Так опасность и есть, — пискнул Кузя сквозь брызнувшие из глаз слёзы. — Я, может, заразный…
— Пожалуй, полечу-ка дальше, — спохватился водила, — совсем забыл, меня же на Луне ждут: у лунатиков мультики кончились, вот — везу. В общем, до свидания, выздоравливай, пока!
Захлопнул иллюминатор и ударил по газам.
— Эй, — замахал ему вслед Кузя, — постой! А нам? Нам тоже мультики нужны! Очень!!!
Но того уже и след простыл. Расстроенный Кузя взял валик от дивана, с которым обычно ходил на крышу станции, и спустился вниз. За столом, окружённый колбами и пробирками из набора «Юный химик», сидел космонавт Джек. Перед ним горела спиртовка, но на огне ничего не стояло.
— Вот, — грустно сказал Джек, — Ничего не выходит. Я пытался сварить для тебя аспирин, а вышло что-то странное.