Запредельность
Шрифт:
– А я – нет! – заявила Джи. – Думаю, всегда можно найти разумный компромисс между прогрессом и природой…
– За все приходится платить, – не слушая ее, сказал Конрад. – Вы же знаете, мессия: Предвестники отказались от достижений прогресса вовсе не потому, что им не нравилось жить в комфорте. Речь о другом: ведь мы бьемся за каждый час, отделяющий нас от Конца Сущего.
Он сделал паузу и добавил:
– Но, похоже, эта битва проиграна…
Молчавший до этого арбитр вздрогнул, огляделся, словно
– Никто не должен сомневаться в основах веры! С нами Спаситель – а значит, мы все спасены! Слава Спасителю, вечная благодать мессии!
На этом его запас красноречия иссяк. Арбитр ссутулился, поник и сел прямо на траву, продолжая неподвижно глядеть в одну точку. Конрад равнодушно посмотрел на него и отвернулся.
– Не будем делать преждевременных выводов, – продолжая разглядывать цветок, сказал Лекс. – Сначала надо поговорить с теми, кто больше других знает о Конце Сущего… Ведь ради этого я оказался здесь.
– Так давайте найдем этих людей! – нетерпеливо сказала Джи. – Я уверена – если мы сумеем разобраться в первопричинах, то и с войной можно будет покончить..
Конрад едва заметно улыбнулся.
– Если бы все было так просто… – проговорил он. – Вера и логика – что может быть несовместимее. Впрочем, Спаситель здесь – а, значит, у нас есть надежда.
Холодок пробежал у Лекса между лопатками. Он снова ощутил на плечах неподъемную ношу. Среди зеленых лугов и бескрайних лесов трудно всерьез думать о спасении Вселенной. Напротив – здесь остро понимаешь силу природы, которой нет никакого дела до слабых человеческих усилий…
Порыв ветра ударил в спину: со свистом, переходящим в глухой рев, корабль поднимался в небо. Ну вот – они в ловушке. Беспомощные, одинокие, на дикой, отвергшей разум планете.
Об этом, наверное, думала и Джи, прижимаясь к Лексу, испуганно глядя в след улетающему кораблю – последней ниточке, связывавшей ее с привычным миром. Теперь оборвалась и эта тонкая, иллюзорная нить. Остался лишь он – тот, кого она успела полюбить, и который, по странной иронии судьбы, сам явился из мира, еще более чуждого, чем обитель давно уже привычных врагов…
Конрад совершенно не разделял страхов своих спутников. Упершись в бока крепкими руками, он с прищуром оглядывал окрестности, словно ожидая чего-то. Над головой носились птицы, в траве что-то шуршало, чирикало и трещало, и хотелось, чтобы так продолжалось вечно – и не происходило ничего, что могло бы нарушить величественное спокойствие природы…
– А вот и транспорт! – сказал Конрад. – Посадку, конечно, заметили, но я не думал, что они так скоро.
– Едут! – оживился арбитр, с кряхтением подымаясь и суетливо отряхиваясь.
Лекс недоуменно озирался, пытаясь обнаружить
Транспортом оказалась большая повозка с огромными деревянными колесами, округлым плетеным верхом, запряженнае парой крупных, неповоротливых животных. Пришлось изрядно покопаться в памяти, прежде, чем удалось вспомнить, как они называются.
Волы. Что-то из забытой, темной старины, той, о которой он помнил лишь пару строк в школьных учебниках, да обрывки каких-то книг и фильмов.
– Ой… – удивленно произнесла Джи. – Какие они… странные…
Мельком подумалось, что для жительницы благоустроенной Ассоциации зрелище должно быть еще более удивительным.
Вскоре со стороны приближающегося экипажа донеслись звуки – скрип колес, позвякиваение колокольчика, тяжелое фырканье зверей, следом донесся и запах – не то, чтобы совсем уж отвратительный, однако же, всерьез намекающий на предстоящие испытания.
Послышались окрики возницы, повозка остановилась. На землю, придерживая бесформенную соломенную шляпу, тяжело соскочил мешковато одетый тучный человек. Неспешно, в развалочку, подошел к прибывшим. Сказал лениво, глядя куда-то в сторону:
– Доброго денечка вам, люди добрые… Вас, что ли везти?
Лекс не смог сдержать улыбки: в лице незнакомца явственно проступали черты старого знакомого – зануды Никоса, научного консультанта с «Зевса».
Конрад усмехнулся, сказал негромко:
– Ты что, увалень, ослеп, что ли? Не видишь, кто перед тобой?
Возница, прищурившись, посмотрел на Конрада и его спутников: они стояли как раз против солнца. Впрочем, и на этот раз он ничуть не смутился и сказал ничуть не изменившимся тоном:
– А… простите, ваша милость. Не разглядел вас против солнышка-то. Ну, не серчайте, не со зла я. Все знают, что Ян – не ума палата, и никто на него не сердится, да и я ни на кого не сержусь. Ежели рассудить здраво, то в простом человеке не ум главное, а трудолюбие и обходительность…
– Хорош болтать, дурень!
– Не извольте гневаться, ваша милость, а извольте проследовать в повозочку… И вас милости просим, господа хорошие, туда же, в повозочку. И вас, барышня тоже. Для того я и приехал, чтобы вас на повозочке отвезти. Все-таки, путь не близкий, и на повозочке куда как приятнее ехать, нежели ногами топать. Так это простому человеку идти тяжко – а каково же господам или, скажем, вот такой нежной барышне? Нет, это никак невозможно – природа у господ такая, что ходить они не приучены. А куда нам против природы? Против природы нам никуда….