Запрещенная реальность. Том 1
Шрифт:
— Слышал, но подробностей не знаю.
— По всем данным, из «дырокола».
— Из НК?! — вырвалось у Громова. — Не может быть! Существует всего три опытных образца, и все три — у Бушуева в ВЛ-33…
— Значит, есть еще один, неучтенный экземпляр, которым воспользовался убийца.
— Эт-то оч-чень интересный факт, Андрей Витальевич.
— Вы так думаете? Кто, по-вашему, мог это сделать?
Громов задумался, сразу став суровее, собраннее, с расстановкой произнес:
— Пока не знаю… но узнаю непременно, будьте уверены.
— Давайте идти по следу вместе.
— Вы мне нравитесь, господин генерал, — улыбнулся Громов. — Но умрете вы явно не своей смертью.
Никушин неумело улыбнулся в ответ.
— Поживем — увидим. Мне бы в команду парочку ганфайтеров — горя бы не знал!..
После возвращения из контрразведки Громов полчаса разбирал дела в своем кабинете, потом вызвал комиссара-2.
— Герман Довлатович, наша «крыша-1» на Лубянке чиста?
— Комп тревоги не поднимал, все тихо.
— Собирайте «квадрат» на четырнадцать часов.
— Что случилось?
— Нам придется решение правительства, не поддающееся разумному контролю, принять в качестве форс-мажорного обстоятельства. — Рыков озадаченно молчал, и координатор «ККК» добавил:
— Всем силовым структурам поступил секретный приказ премьера создать зондер-команды для ликвидации «Чистилища».
Из трубки донесся тихий возглас Рыкова:
— От кого вы это узнали? У меня никаких сведений нет.
— От шефа «Смерша». Ему это стало известно по своим каналам. В Минобороны такая команда уже создана.
— Ну, наш уважаемый Федор Иванович всегда был консервусом [99] , как и Леонид Арнольдович. Значит, наше письмо премьеру все-таки сработало.
— С точностью до наоборот: премьер перетрусил так, что дал задание избавиться от нас любыми способами. Сыграли, видимо, свою роль и наши аргументы по ликвидации убийц и наказании Свищова. Плохо, что к вам эта информация попадает с опозданием.
99
Консервус — раб того же хозяина (лат.).
Рыков некоторое время не отвечал.
— Я приму меры, Дмитрий Олегович. Как говорится, шкаф и тот раз в году падает.
— Не понял.
— Если у меня нет нужной информации, значит, где-то в агентурной сети конторы «упал шкаф». В оперативном лексиконе «федепасов» это означает смену кадров, передвижение скомпрометировавшего себя агента на другой участок работы.
— Разбирайтесь. — Громов набрал другой номер и услышал голос комиссара-5:
— Слушаю, сэнсей.
— Валерий Егорович, проверь-ка оперативно «крышу-1»: сегодня в два соберется «квадрат».
— Нет ничего проще, Дмитрий Олегович. Могу вас обрадовать: наш общий знакомый Вася Балуев встретился с Соболевым на территории бывшего Зачатьевского женского монастыря. Потом к ним присоединился еще один гражданин, и… наша дальнобойная аппаратура отказала!
— Короче, Валерий Егорович.
— Они ушли, но в Рязани мы их достанем. Думаю, оба согласятся на сотрудничество, мы не оставили им другого выхода.
— Профессионал всегда найдет выход. Поторопите их, они понадобятся очень скоро. За нами начинают охоту все спецслужбы. Все! Понимаете, Валерий Егорович? Нужны кадры!
— Поторопим, Дмитрий Олегович.
Громов выключил радиотелефон, посидел еще немного и развернул панель компьютера. Выход на следующего абонента возможен был только через компьютерную сеть. Но Дмитрий Олегович не знал, что в свою очередь служил консервусом гораздо более жуткому созданию, носившему имя Конкере.
КОНКУРИРУЮЩИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Дверь открыла Бася Яновна, бабушка Кристины, полька по происхождению: сухонькая, беловолосая, улыбчивая, с живыми проницательными глазами. Когда Матвей встречался с ней взглядом, то всегда вспоминал стихотворение Шарля Бодлера «Старухи»: «И пленится навек обаяньем их взора тот, кто тяжесть судьбы на себе испытал».
— Думали, забыл нас парубок, — сморщила в улыбке лицо Бася Яновна. — Мы уже соскучились все, особенно Стасик.
Из своей комнаты выбежал Стас, ткнулся головой в живот Матвея, обнял за талию, потом глянул снизу вверх.
— Ты предупреждай, когда надолго уезжаешь, ладно? — Мальчишка тут же убежал в комнату, крикнув на бегу:
— Я модель планера собираю, осталось немножко.
Из зала выехала на коляске Кристина, молча улыбнулась, и сразу стало ясно, чья она внучка: улыбка у нее была такой же, как у бабушки.
— К тебе приходили…
Сердце Матвея екнуло.
— С работы?
— Не знаю, никогда их раньше не видела. Один совсем молодой, очень вежливый, а второй постарше, тоже вежливый, но неприятный.
— Они из разных контор, — подал голос через дверь Стас. — Первый приехал на «жигулях», а второй на «сааб» с номером А-ОЮ-АА, а вместо обозначения города — флаг.
— Вот постреленок! — всплеснула руками Бася Яновна. — И когда успел все разглядеть-то? Пойдем чай пить, Матвей Фомич. Обедал где али нет? Могу стол накрыть.
— Спасибо, только чай. — Матвей поцеловал Кристину в щеку, с удовольствием отметив, что цвет лица у девушки приобретает чистоту и прозрачность, хотя серых полос на нем, индикаторов нездоровья, еще хватало.
— Что им было нужно?
— Думаю, им был нужен ты. Оба сказали, что придут в другой раз.
Матвей задумчиво прошелся по квартире, растопырив, как перья или, скорее, как пальцы рук, все свои чувственные каналы, и явственно ощутил угрозу, исходящую от следов, оставленных чужаками. Было ясно, что его вычислили. Но кто, зачем, с какой целью? Ельшин, обуреваемый жаждой мести? Старые враги? Новые наниматели? Кто?.. Кристина смотрела на него пытливо, ее потемневшие глаза стали большими, тревожными, и Матвей уже хотел было успокоить ее, но зазвонил телефон. Реактивный после выздоровления Стас, как снаряд, первым рванул трубку, позвал Матвея: