Запрещенная реальность. Том 1
Шрифт:
Сознание Матвея вылетело из тела, как ядро из пушки, породив страшное «землетрясение» головы и затихающий гул нервного урагана. Он застыл, пустой, как робот, из которого вынули дискету программы, как слепое каменное изваяние, как Сфинкс в пустыне Египта, и Вечность набросила на него свое покрывало, словно он уже умер…
Но…
Тик-тик-тик — упала песчинка тысячелетия на дно песочных часов…
Тик-тик-тик — пролетела еще тысяча лет…
Кто это считает?..
Не надо считать, а то вернется способность думать…
Разве это плохо — думать?
Да, способность
И в тот момент, когда сознание Матвея погасло окончательно, ментальное озарение пронизало его с ног до головы, породив состояние самадхи. Это сработала откорректированная Тарасом Горшиным вторая сигнальная система, переключившая типы сознаний, обеспечившая автоматический выход в меоз без участия воли хозяина. Этого обладатели «глушака» учесть не могли.
«Сфинкс» растрескался и осыпался грудой камней с нового, ожившего тела Матвея, когда тот огляделся вокруг и начал действовать. И все же он пробыл в состоянии ступора больше, чем позволяла ситуация. За какие-то шесть-семь секунд произошли два события, изменившие соотношение сил в психологическом плане.
Первое: увидев, что друг его безвольно застыл, Стас побледнел и опустил руки, а потом внезапно бросился с кулаками на вышедшего из-за двери спальни человека с пистолетом, в результате чего тот не успел для верности облучить Соболева еще раз. Второе: приподнявшись в кресле, Кристина шагнула к этому человеку, повернувшемуся в этот момент к ней спиной, и воткнула ему ниже спины спицу: она вязала, когда пришли «гости».
Человек с пистолетом изумленно вскрикнул, оглянулся на девушку, отмахнулся от нее, так что она врезалась головой в сервант, небрежно отпихнул Стаса… и в этот момент Матвей пропал. То есть никуда он, конечно, не пропал, просто перешел в иное качество с другим темпом жизни, но для боевиков Пауля Артуровича Кийка он действительно исчез.
В следующие несколько мгновений по квартире словно промчался ураган, вышвыривая одного за другим солдат Кийка на лестничную площадку. Сам же Пауль Артурович был выдворен в первую очередь, потому что, во-первых, обладал хорошей реакцией и движения Соболева изредка, краем глаза, схватывал; а во-вторых, он начал стрельбу, но уже не из суггестора, а из пистолета «волк». Матвею пришлось брать его из самого нестандартного положения, с выхода из сальто, в падении и подкате.
И все закончилось в считанные секунды. Наступила тишина. Затем кто-то переступил тело одного из боевиков засады и вошел в квартиру.
— Помощь не нужна?
— Нет, — ответил Матвей, выходя из скоростного режима.
— Ага! — Василий поднял с пола пистолет «волк», какую-то блестящую сеточку с усиками и дужкой для закрепления на голове, повертел в руках. — Ну «волк» — понятно, а это что за штуковина? Неужто наши вояки разработали бронежилет для головы?
И тут Матвей сообразил, в чем дело, взял сеточку из рук Василия.
— Черт, вот почему я их не слышал… Это защитный экран от луча «глушака». К тому же он, наверное, поглощает большую
— Интуиция. Крепко они тебя рассердили, однако!
— Сами виноваты, не надо было стрелять из «глушака».
— И ты… после этого… смог сопротивляться?!
— Бессознательно, на уровне безусловного выживания. Во дворе никого не заметил?
— Троих. — Василий не сразу пришел в себя. — Один был очень хорош, но я торопился и, кажется, что-то ему поломал. Кто это?
— Те же, что приезжали на «саабе». Кийк и компания. — Матвей вернулся в квартиру, привел в чувство Стаса, наклонился к Кристине и несколько секунд слушал ее, поводя головой из стороны в сторону, словно локатором. Облегченно вздохнул. Рана на голове была поверхностной, скорее, просто ссадина — Кристина задела головой торчащий в ящике серванта ключ. Но ударься она виском…
Пережив только что вспышку холодной ярости, Матвей перенес девушку в спальню, потом вернулся к Басе Яновне, потерявшей сознание от избытка эмоций. В этот момент в квартиру вошла мать Кристины Ольга Николаевна, и, потрясенная разговором, остановилась на пороге. С ужасом глянула на лежащее в прихожей тело.
— Что здесь… происходит?!
— Ребята плохо себя вели, — отозвался Василий, отбирая оружие у тех, кто упал, — и мы поставили их в угол. Да вы не волнуйтесь, все закончилось хорошо.
— Матвей!.. — прилетел из спальни прерывистый шепот.
Матвей мгновенно оказался у постели Кристины. По щекам девушки текли слезы.
— Ты… жив?!
— Да жив, жив, что мне сделается? Лежи, все нормально.
— Стас, бабушка?
— Все хорошо. Там мама пришла… и Вася.
Кристина зашевелилась, протянула руки.
— Помоги…
— Тебе бы лучше полежать.
— Я ходила! Понимаешь? Когда ты… тебя… я встала и…
— Помню, ты была великолепна.
— Тогда помоги, хочу проверить… не сон ли…
Матвей протянул девушке руку, предостерегающе покачав пальцем Ольге Николаевне, чтобы та не вмешивалась. Кристина встала на подкашивающиеся ноги, взглядом попросила отпустить руку, сделала шаг, другой… и с рыданием осела, так что Матвей едва успел подхватить ее. Но это не были слезы боли…
В гостиной Матвей появился в мокрой спереди рубашке — от слез Кристины. Василий понимающе кивнул.
— Пойдем поговорим?
Они вышли на лестничную площадку, куда выполз травмированный Кийк (Василий уже знал, кто он, проверив документы). С трудом передвигающиеся парни в спортивной униформе замерли. Кийк оглянулся. Один глаз у него заплыл, на шее до самого уха лиловел рубец — след кроссовки Матвея.
— Слушай меня внимательно, — ровным голосом проговорил Соболев. — Я не знаю, какую организацию ты представляешь, но теперь, надеюсь, обязательно узнаю. Даже если никто из твоих бандитов не скажет. В прошлый раз я уже сказал — нет! Не приведи тебе Господь встретиться со мной в третий раз. Для тебя он будет последним. И передай своему начальству: я, Матвей Соболев, ганфайтер и волкодав, предостерегаю его от того, чтобы затевать против меня и моих друзей любую пакость. Уяснил?