Запретная. Не остановить
Шрифт:
И второй. Губы пылают и горят огненным огнем, потому что мы долго и с увлечением целовались.
Он целовал меня. Целовал, пока солнце поднималось над горизонтом.
Целовал, несмотря на то, что отрицал нашу душевную связь. А потом все же натянул на меня свою толстовку.
Не знаю, отдавал ли он отчет, или это получалось непроизвольно. Но… Он… как бы… он действительно давал понять остальным, что теперь я с ним.
Многие видели, просто не могли не заметить и теперь некоторые из девчонок косятся на меня с любопытством
В джип, который везет нас обратно, Гордей садится на заднее сиденье рядом со мной и предлагает мне подремать на его плече.
Разумеется, я соглашаюсь, уставшая и окончательно запутавшаяся в том, что между нами происходит.
Наслаждаюсь его близостью, и ни о чем другом стараюсь просто не думать.
На его плече, в его объятиях, мне очень уютно, хорошо и тепло. И даже слов никаких не нужно, мне просто очень комфортно и почти сразу же я начинаю клевать носом.
А когда мы приезжаем в отель, Гордей вдруг предлагает мне переночевать у него.
— Я хочу, — тут же соглашаюсь я и он ведет меня по направлению к своему номеру.
— Только… мне очень хочется спать, — неуверенно признаюсь я.
Уже окончательно рассвело, но в сон после активной ночи и поездки в джипе тянет неимоверно.
— Обещаю к тебе не приставать.
— Можешь приставать, только я навряд ли смогу ответить тебе с особенным пылом.
— Мы просто ляжем спать, не волнуйся, — говорит он.
— Мне необходимо в душ.
— Мне тоже, но я уступлю, и ты пойдешь первая.
Я быстро принимаю душ, а пока Гордей сменяет меня в ванной комнате, укладываюсь в кровать и сворачиваюсь калачиком на самом уголке.
Когда чувствую за спиной движение, сердце начинает колотиться чаще и сильнее. Матрас слегка прогибается, а потом Гордей придвигает ближе к себе и обнимает.
— Спокойной ночи, Бельчонок, — шепчет он, и я чувствую на своих волосах несколько коротких поцелуев.
— Спокойной ночи, — бормочу я, счастливо вздыхая, потому что вдруг осознаю, как только я проснусь, я снова увижу его.
Глава 30 Моя, только моя…
Выхожу из душа, подгребаю к кровати и замираю так на несколько секунд. Ничего больше не делаю. Просто смотрю на Арину, свернувшуюся калачиком на самом краю спиной
Их очень много, они с трудом умещаются как в башке, так и в горящем от жара теле. В данную секунду из всех моих хотелок преобладает только одно. Стянуть с нее, нахрен, всю одежду, подмять под себя, и входить долго, глубоко и жадно. Снова присваивать, забирать ее себе.
Хочу ее каждую долбаную секунду.
Но, блядь, обещал больше не трогать сегодня.
Ложусь аккуратно, чтобы не разбудить, если вдруг заснула, но по тому, как сбивается ее дыхание и напрягается спина, понимаю, что нет, не спит еще мой Бельчонок.
Лежит тихонько, словно мышка. Должно быть, опасается моего нетерпеливого похотливого натиска.
Мысль, что ее, возможно, штырит и сжигает от вожделения также, как и меня, стараюсь в себе не раскручивать. Потому что тогда, нахрен, точно не сдержусь.
Надо бы повернуться к ней спиной и реально попытаться что ли заснуть, но не совсем дебил, чтобы понять, это будет напрасной тратой времени.
Пытаюсь, честно пытаюсь, хотя бы не тянуть к ней руки, но какое там.
Дистанцироваться от нее я не могу, как бы себя ни убеждал.
Дико, до помутнения в мозгах, хочу почувствовать ее рядом, и снова шлю к херам выданные самому себе запреты.
Придвигаюсь ближе и, забывая, что должен идти в отказ, и наплевав на все свои доводы, притягиваю Бельчонка к себе.
И пока не успела оттолкнуть, обнимаю и утыкаюсь носом в ее мягкие душистые волосы.
Арина коротко вздыхает, напрягаясь в моих руках, словно и впрямь испуганный маленький бельчонок. Но я не предпринимаю попыток посягнуть на ее честь.
Сдерживаюсь.
Желаю ей спокойной ночи и чувствую, как начинает постепенно расслабляться.
Обнимаю, слушаю ее дыхание.
В какой-то момент понимаю, что она начинает засыпать.
Я же… меньше всего в эти минуты могу думать о сне.
Жажда притиснуться к ней сжигает, и с каждой секундой становится все невыносимей. Член стоит на нее колом. О каком сне в таком состоянии может идти речь?
Мне бы сбежать от нее подальше едва мы только вернулись, не ввязываться в это разрушающее все мои установки испытание и не задвигать ничего из разряда «если хочешь, ляжем спать у меня». Но при мысли, что я буду лишен возможности видеть, ощущать и вдыхать, словно переклинило всего.
Сорвало и я предложил то, что предложил.
Теперь вот только и думаю о том, как справиться, вывезти и не сгореть. Как удержать себя и не навалиться на нее, наплевав на все свои обещания, не поиметь.
Дотянуть хотя бы до утра.
Колено дико ноет после длительных подъема и спуска, врач предупреждал, чтобы не сильно нагружал по меньшей мере еще месяца три. Но даже это меня не охлаждает. Не сподвигает меня отпустить Арину, чтобы, как минимум, достать из рюкзака обезболивающие.