Запретное видео доктора Сеймура
Шрифт:
— У тебя небольшая температура.
— Может, пройдешь?
Внутри мрачно, почти темно. Камера едва различает дешевый гарнитур, кофейный столик, сервант и стопку журналов, судя по всему, технических. На стенах нет картин, только большие механические часы над камином. На противоположной стене висят большие электронные часы. И те и другие показывают одно и то же, до секунды, время.
На лакированном деревянном полу нет ковра. Комната убрана просто, но все здесь безупречно чисто и аккуратно. Единственный сколько-нибудь
Доктор Сеймур садится на диван лицом к телевизору. На кофейном столике откупоренная бутылка и бокал вина. Слева полки, заставленные примерно сотней видеокассет. Там же несколько книг — судя по толщине и цветастым обложкам, купленные в аэропорту блокбастеры. Библия и несколько томов энциклопедии кажутся нетронутыми.
Стены темно-серые, двери выкрашены белым. Все до безликости нейтрально. Дверь слева ведет прямо в спальню: видно изголовье односпальной кровати с висящим над ним зеркалом без рамы. На прикроватном столике еще одни часы.
— У тебя мило.
— Ничего подобного, но это все, что я могу себе позволить в этой непомерно дорогой адской дыре. Здесь дороже, чем в Нью-Йорке. Там мне жилось получше. Когда-нибудь я туда вернусь. И довольно скоро.
Шерри Томас садится на кресло напротив дивана.
— Я-то думал, что видеонаблюдение сейчас в топе. «БМВ». Магазин.
— Внешний лоск решает все. «БМВ» в лизинге. Магазин заложен. Но я же говорила, я в этом бизнесе не ради денег. Это скорее хобби, которое стало чем-то большим.
— Стало чем-то большим или подчинило себе?
— Не важно, пусть хоть и то и другое. Дело в том, что это поглощает меня. Очень немногое в жизни способно меня поглотить. Ты понимаешь, что я имею в виду, Алекс?
— Думаю, да.
Доктор Сеймур ерзает и теребит пакет с кассетами. Шерри Томас проводит пальцами по волосам, лицо ее искажает гримаса.
— Ты можешь мне помочь? У меня в голове как будто куча острых камней. В прошлый раз у тебя так замечательно получилось. Ты будто изгнал боль, она испарилась.
— Может, лучше принять обезболивающее?
— Таблетки не действуют. Попробуй, пожалуйста. У тебя правда необычайный дар.
Он медленно поднимается и встает за ее креслом. Кладет ей руки на голову и начинает мягко массировать виски.
— О-о-о-о боже. Вот оно. Прямо сразу. Как будто кто-то открыл канал и отвел всю отраву.
— Правда?
— Я не шучу. У тебя выдающийся талант.
— Очень приятно слышать это от тебя. Я уже давно перестал верить в свой дар. Теперь я просто выписываю таблетки людям, которые хотят, чтобы у них все время стоял, или чтобы ляжки были постройнее, или волосы погуще. Выписываю больничные, направляю в стационар, где они по полгода ждут койки. Я больше не целитель. Я администратор, нарост, торговый
— Ты целитель, Алекс. Ты можешь избавлять от боли. Тебе просто нужно верить в себя.
— Верю я в себя или нет — разницы никакой.
— Может быть. Но я знаю, что ты на это способен. Потому что ты прямо сейчас это делаешь.
Несмотря на возражения, доктор Сеймур явно доволен. Он еще несколько минут массирует голову Шерри Томас. Она сидит тихо, с закрытыми глазами, в позе полного расслабления. Не прекращая массировать, доктор Сеймур изучает комнату. В итоге его взгляд натыкается на полки с кассетами.
— Сколько у тебя видео.
— С ними время пролетает быстрее.
Доктор Сеймур перестает массировать, подходит к полкам и рассматривает содержимое. Кивает и возвращается к пациентке. Шерри Томас открывает глаза, и закрывает, только начав говорить.
— От «Пробуждения» до «Забрийски-пойнт». Все мои любимые фильмы. А ты чего думал?
— Не знаю…
— Послушай, Алекс…
— Да?
— Спасибо, что зашел. Я оценила. Мне правда приятно. Ты очень… заботливый.
— Ну, не то чтобы. Я же не знал, что ты больна.
— И все равно спасибо. Можешь уже остановиться. Уже не болит.
— Правда?
— Уж точно не как прежде. Есть еще чуть-чуть, но — вполне терпимо. Хочешь выпить?
— Нет, спасибо.
Доктор Сеймур садится обратно на диван.
— А покурить?
— Ты же знаешь, я бросил.
— Я не о сигаретах.
Шерри Томас протягивает руку к инкрустированной эмалью деревянной коробочке, расположенной ровно посредине прилегающего к ее креслу столика. Она вынимает папиросную бумагу и маленький зеленоватый комок, завернутый в пищевую пленку. Разворачивает его.
— Хорошо помогает избавиться от этого «чуть-чуть». Тоже великий целитель.
Она протягивает траву доктору Сеймуру.
— Мне знаком этот запах.
— Покуриваешь?
— Нет. У меня есть пациенты, от которых этим за версту несет. Они, должно быть, килограммами в карманах носят. Я никогда не употреблял никаких запрещенных веществ.
— Ты против?
— В принципе — нет. Но ты уверена, что тебе обязательно курить? Тебе же все-таки нездоровится.
— Это помогает. В любом случае, я вдруг почувствовала себя много лучше.
Разорвав ноготком сигарету, она начинает сыпать марихуану на огромную самокруточную бумажку.
— Хочешь накуриться?
— Я вообще-то не по этой части.
— По этой, Алекс. Ты просто сам об этом не знаешь.
Она добавляет еще марихуаны, ловко сворачивает, проводит по краю языком, и у нее получается идеальный цилиндр, после чего с одной стороны она вставляет кусочек скученного картона — «гарыч», с другой закручивает кончик. Вольготно перекинув ноги через ручку кресла, она поджигает косяк и выдувает в сторону доктора Сеймура клуб дыма.