Запретный Дворец

Боле Реми

– У тебя были представления? – вяло откликнулась Шари.

– Не только от твоих, друг мой, – поднявшись на ноги, Сорин отряхнул колени и сел за стол к Энею. – Поверь, необычность нашей семьи была темой для обсуждений на протяжении всего нашего с Шари детства.

– Ваш дядя опекает вас, – задумчиво протянул Эней. – Это нормально для вашего возраста?

– В Среднем мире работать можно сразу после средней школы, – отвечал Сорин. – Уже тогда ты считаешься достаточно взрослым. Но при этом мы склонны жить вместе большими семьями. Поколения,

преемственность, семейные традиции – иногда ратты даже чересчур зациклены на этом.

– В нашей семье не так, – решила помочь ему сестра. – Отец… не семейный тип, он живёт в Нижнем мире. Мы никогда его не видели.

– Генерал военной академии, воевавший с радикальными специалистами Верхнего мира, – Сорин вспомнил события сорокалетней давности. – Не знаю, почему он ещё жив. Марим загибается в свои шестьдесят два, а отец в том же возрасте ещё на посту и, по словам мамы, даст фору любой молодёжи.

– Ваша мама… Овейна, путешествующая с труппой артистов, – Эней впитывал информацию как губка, вспоминая старое и запоминая новое.

– Верно. И, как ты уже заметил, тоже далеко не домосед, – в голосе Сорина не было сожалений, только спокойное принятие. – Мы с Шари живём в вечном ожидании её возвращения. Дядя Ямок – единственная родня в городе. Если бы не он, мы были бы совсем одни, а это, друг мой, нелегко.

Он стучал пальцами по столу рядом с миской ягод. Эней зачарованно смотрел на чёрные протезы.

– Вы тоже не собираетесь сидеть на месте, – больше как утверждение, чем вопрос, сказал он. – Сорин, ты хочешь отправиться в Запретный Дворец.

«Вот мы и подошли к той теме, которую ты так ждал, братец», – Шари не нашла в себе сил произнести это вслух. Она молча слушала разговор сидевших за столом.

– Да.

– В ваших домах тонкие стены, – как оправдание добавил Эней. – Я всё слышал.

– Тогда я должен попросить тебя не верить дяде, – моментально насторожился Сорин. – Всё, что он говорил о «мимолётном желании» и «безответственности», – всё это чушь. Я вынашивал планы несколько лет, я точно знаю, что делать и куда идти. Я давно к этому готов.

– А Шари?

Спеси у Сорина поубавилось. Он обернулся и посмотрел на сестру, устроившуюся в кресле. Она сама не заметила, как начала клевать носом, но при упоминании своего имени взбодрилась. Встретив беспокойные взгляды, тряхнула головой.

– От меня требуется только одно – предотвратить бессмысленную гибель моего бестолкового старшего брата. А к этому я готова каждый день.

– Старшего брата? – удивился Эней.

– Бестолкового? – возмутился Сорин.

Их голоса слились в один громкий возглас. Шари улыбнулась.

– Он старше меня на три года, Эней. Хотя по виду не скажешь.

– Ха-ха, по виду не скажешь, но я умнее, чем говорит Шари, – ребячески дразня её, высунул язык брат.

– Это опрометчиво – идти в Запретный Дворец без должной подготовки, – высказал своё мнение Эней.

– Подготовки? – приподнял бровь над здоровым глазом Сорин. –

Ты имеешь в виду боевой? Я планировал приобрести оружие по дороге. И, честно говоря, рассчитывал, что мои спутники будут уметь драться.

– Что делаешь ты?

– Я руководитель всего путешествия, – без хвастовства, но с чувством ответственности признался он. – Я изучил всё, что смог достать, о прошлых путешествиях, записи о возвращении Рискнувших и о тех, кто пропал без вести. Все процедуры, которые нужно пройти, чтобы тебя официально отправили в путь. Все… последствия, к которым ты должен быть готов.

Возбудившись от разговоров на любимую тему, Сорин подскочил и, сбегав в свою комнату, вернулся с толстой книгой. С шумом хлопнув ею о стол, он раскрыл её перед Энеем. Страницы были исписаны его почерком, где-то просматривались зарисовки и схемы.

Шари вспомнился Лиссар, и она с удивлением заметила, как ратты любят работать с информацией и фиксировать её.

– Я готовился, – повторился Сорин. – Я более чем подхожу, чтобы добраться до Запретного Дворца и пройти его. Я знаю, что вернусь сюда с великим знанием и стану одним из Рискнувших, добившихся успеха.

Его уверенность впечатлила Энея. Он не вчитывался в текст, лежавший перед ним, но верил словам его автора. Однако тот ещё не закончил.

– Всё, что есть здесь, – Сорин повторил жест, сделанный дядей, обводя комнату руками, – всё, что есть вокруг нас в этом городе, – это стабильный путь в никуда. Без перемен, без сделанного выбора, ратты здесь не двигаются, ни прогресса, ни регресса, мы просто стоим на месте. Если боги прописали для каждого свой путь, то мой сценарий они забросили странице на десятой. Я застрял здесь.

Сорин говорил не столько для Энея, сколько для всех, в том числе и для себя. Ему выдался шанс выплеснуть мысли, накопившиеся в нём по поводу Запретного Дворца. Он хотел показать, что для него значит это путешествие. Хотел быть понятым.

– Никто, кроме меня, не хочет ничего менять. Поэтому решение приходится принимать мне. И вот оно, я его принял. Я больше не собираюсь тратить время в Стирданоре. Другие миры зовут, а я не глухой. Дяде и Кливару придётся прикусить хвосты, они не могут остановить меня. Жизнь за пределами нашего города кипит, и я хочу быть её частью. Искать оправдания, чтобы застрять здесь навсегда – ну, нет, ни за что на свете. Каждый лишний день здесь – это потраченный шанс.

В его словах не было отвращения к Стирданору или его жителям. Шари слушала и понимала, что Сорина не смогла бы отговорить даже мама. Потому что он ненавидит себя, запертого здесь, на одном месте. И если ей хочется спокойной мерной жизни и уверенности в завтрашнем дне, то брат жаждет перемен, которые будет творить своими руками.

Он глуп, думала она, по-детски мечтателен и легкомыслен. Но единственное, что Шари хотелось в тот момент, – это гореть так же ярко, как горел Сорин.

С крыши послышался скрежет. Тари возился наверху.