Запретный Дворец
Шрифт:
Однако её визиты как будто бы замедляют болезнь. Останавливают её, задерживают, как загулявшийся в трактире менестрель, чьи песни охота послушать до рассвета и дольше. Однажды Лиссар сказал, что она лучшее лекарство и, флиртуя, намекнул, что рад болеть, лишь бы принимать её почаще. Это был самый неловкий флирт для неё, потому что глубоко в душе Шари смертельно боялась потерять друга.
Не замечать очевидного, закрывать глаза и говорить, что этого нет, – она забыла, когда именно выбрала неправильную тактику поведения.
Вернувшись домой, Шари была
– Я навещала Лиссара, – объяснила она ему. – И вообще, не тебе меня сегодня судить, воришка.
Тари поднялся на четыре лапы и с шумом выдохнул. Его крылья зашевелились, не раскрывшись и наполовину. Шари бросила поясную сумку на стол и села на кровать. Её плечи опустились.
– Да-да, я знаю. Ты не вор. Ты всего лишь забираешь у остальных то, чего они не заслуживают. Но это твоё мнение, Тари. Ты не Дарис, не Исаара и не Рошгх, чтобы судить нас, простых смертных. Каким бы великим ты ни был, просто помни, что воровать надо так, чтобы тебя никто не увидел.
На последних словах она подмигнула грифону. Он фыркнул, точно говоря ей, что не нуждается в советах. Поведя плечами, подошёл ближе и соединил свой лоб с её. Шари погладила друга по голове.
– Сорин хочет попасть в Запретный Дворец. На этот раз это не просто болтовня, Тари. Он серьёзно рассчитывает отправиться туда. Я не могу его отпустить.
Когти грифона зацарапали по полу, он не отходил.
– Все эти рассказы… Рискнувшие, что пропали без вести, так и не вернувшись из путешествий. Рискнувшие, что успешно вернулись, но не раскрыли ни одной тайны о самом дворце. Они привезли великие знания, они герои, Тари. Я восхищаюсь ими. Но что… что происходит в этом Запретном Дворце, что мы до сих пор ничего о нём не знаем? Стоят ли знания жертв, на которые идут путешественники?
Обхватив шею Тари руками, Шари зарылась пальцами в его перья. Его крепкая спина и лапы, твёрдо стоявшие на полу – крепость, которую не сломить сомнениями и страхами. Грифон помогал ей держаться.
– Ты же понимаешь меня. Ты знаешь меня и знаешь Сорина. Мы не можем оставить наш дом. Не можем уйти, – тихо говорила она. – Он… не может уйти, потому что я не могу отпустить его одного. Я не хочу этого.
Отодвинувшись, она всмотрелась в жёлтые глаза Тари. Он глядел на неё с каменным спокойствием и уверенностью, которой ей иногда недоставало. Его не поколебали новость и опасения Шари. Грифон верил.
Они поужинали и встретили ночь без происшествий. Под конец дня Тари без доли вины принёс ей серебряный кулон, принадлежавший одному из сборщиков податей в Стирданоре. Возвращать украшение хозяину Шари не решилась: не хватало ей только выслушивать лекции о поведении “её сумасшедшей курицы”, как не стесняются называть Тари
Она легла спать с мыслью о том, что завтра придётся поговорить с дядей. Письмо до мамы не успеет дойти, так что на её поддержку рассчитывать не приходилось. Но капитан стражи мог повлиять на Сорина.
«Пять дней, Сорин, – думала Шари. – Как ты умудрился договориться? Пять дней отработки перед уходом, ты днём и ночью в мастерской. Что за занозу ты засадил себе в зад, что так резко срываешься навстречу приключениям?»
Становилось холоднее с каждым днём. Тари всё не мог найти положение для сна, поэтому ворочался и переминался на полу, тяжело дыша. Через открытое окно в дом залетали песни сверчков.
Шари не могла сказать точно, сколько она проспала, прежде чем невероятный грохот разбудил её. Подскочивший на месте Тари распахнул крылья так широко, что сбил примостившиеся у стенки швабру и грабли. Его глаза словно светились в темноте.
– Что это было, Тари? – испуганно спросила Шари.
Грифон напряжённо вслушивался. После единичного грохота никаких звуков больше не доносилось. Выглянув в окно, Шари увидела, что в соседнем доме зажёгся свет.
– Марим тоже проснулась. Может быть, это был гром далёкой грозы?
Тари не спешил расслабляться. Наконец, что-то обнаружив, он закачал головой в сторону двери, привлекая внимание Шари.
– Не гром? Ты думаешь, кто-то ворвался к нам?
«Если так, этот ратт нажил себе страшного врага», – она заранее сочувствовала тому, кому придётся спасаться от разъярённого грифона.
Тари вытянул одно крыло, чтобы она схватилась за него рукой, и повёл её в сторону выхода. Шари было прохладно босиком и в белой ночной рубашке, но одеваться было некогда. Держась за крыло, она медленно шагала рядом с другом, в ожидании чего-то страшного или глупого.
Они вышли из дома. Свет в окне старой соседки Марим всё ещё горел. Её морщинистое лицо выглянуло из открывшегося окна.
– Кто там идёт? – проскрипела она. – Сорин, ты, мальчик мой?
– Марим, это мы, – подала голос Шари. – Я и Тари.
– Золото моё, Шари, что это был за грохот? – заохала старушка. – Я думала, у меня сердце остановится! У вас что-то случилось?
– Не думаю, что что-то серьёзное, – пыталась успокоить её Шари. – Наверное, в сарае Сорина что-то старое и дряхлое наконец-то развалилось на части, вот и разбудило нас всех.
– Старое и дряхлое… – усмехнулась Марим, – это скорее я развалюсь, чем что-то из вещей Сорина. Этот паренёк умеет собирать по частям всё, даже других раттов. Эх, мальчик мой. Что ж он тебя-то отправил проверять, отчего сам не пошёл?
Тари нетерпеливо ворошил землю когтями. Он не рвался вперёд, дожидаясь, пока закончится беседа. Шари готова была поспорить, в его голове проносилось что-то вроде «Ох уж мне эти двуногие, им лишь бы языками молоть». С благодарностью она тепло сжала крыло, за которое держалась.