Запретный французский

Грей Р. С.

Эммет подошел ко мне сзади, обхватил меня руками и заставил ослабить хватку на образце скатерти.

— Это безумие, — сказала я ему. — Я ничего этого не хочу.

— Я тоже не хочу.

— Тогда зачем мы это делаем?

Он

медленно повернул меня, наклонившись, чтобы встретиться со мной взглядом. Он ничего не ответил, потому что в этом не было необходимости. Эммет знал о моих чувствах по поводу свадьбы и согласился. Хотя это и не входило в планы, бабушка и его папа отчаянно этого хотели. И, честно говоря, я не была полностью против, просто в тот момент была слишком ошеломлена, чтобы помнить о мотивах.

Эммет потянул меня вперед, хотя сначала я не сдвинулась с места. Его улыбка стала дразнящей, и в конце концов я уступила, позволив ему прижать меня к себе. Я вдохнула запах его одеколона, исходивший от свитера, и он наклонился, чтобы поцеловать мои волосы.

— Почему бы нам не сбежать до свадьбы и не вернуться туда, где все началось? Только ты и я.

И вот мы стоим в лунном свете, Эммет достает из кармана мое кольцо. Держа его прямо перед безымянным пальцем моей левой руки, он смотрит мне в глаза и дает обещания любить меня вечно, заботиться обо мне в болезни и здравии, оставить всех остальных и решительно стоять рядом со мной, пока смерть не разлучит нас.

Затем

он перемещает тяжелый овальный бриллиант вверх по пальцу, кольцо идеально подходит.

В отличие от него, я произношу клятвы почти шепотом. Не доверяю своему голосу, который дрожит от эмоций, но Эммет продолжает держать меня за руки, ободряюще сжимая их.

Когда заканчиваю клятву, я надеваю золотое кольцо ему на палец, а затем Эммет обхватывает ладонями мое лицо и, приподняв его, целует меня со всей любовью, которая у него есть.

В Париже мы снова будем целоваться у алтаря, а наши гости будут восторженно приветствовать нас, но здесь луна, озеро и сосны — наши единственные свидетели.

Мы женаты.

— Пришло время потанцевать, — говорит он мне.

На краю причала Эммет ведет меня в нашем первом танце, тихо напевая романтическую мелодию «Жизнь в розовом цвете». Мы медленно покачиваемся, мои розы лежат у наших ног. Однажды, когда мы лежали в постели, Эммет перевел мне слова песни. Он сказал, что я — его роза, что жизнь со мной приобретает розовый оттенок, прямо как в песне.

Мы едва двигаемся, прижавшись друг к другу, пока его тихое мурлыканье не затихает. Затем его губы прижимаются к моей щеке, и он шепчет:

— Теперь ты — моя жизнь, Лейни, пока бьется мое сердце.