Запретный французский

Грей Р. С.

Когда она снова открывает глаза, в ее взгляде горит огонь.

Впервые с тех пор, как приехали ко мне, я улыбаюсь. Коварно и порочно, и в ответ Лейни наклоняется и рвет рубашку. Разрывает до конца, так как раньше была расстегнута только половина пуговиц. Она начинает стаскивать ее с плеч, нетерпеливо раздевая меня. Лейни хочет, чтобы я был так же обнажен, как и она, чтобы мы были в равных условиях. Или, может, ей так же любопытно, как и мне.

Я размышлял о ее теле. В душе, в постели,

на работе — думал о скрытых частях ее тела, но воображение не отдавало ей должного. Я был недостаточно щедр.

— Помоги, — умоляет она.

Я нахожу ее нетерпение милым, а она — нет.

Встаю и расстегиваю последние пуговицы, затем бросаю рубашку на банкетку в изножье кровати. Спускаю штаны и умудряюсь снять один носок, прежде чем снова набрасываюсь на нее, просто поцелуй, поцелуй меня еще раз, пожалуйста, боже.

В наказание она кусает меня за губу.

— Заканчивай, — говорит она, отводя мои плечи назад.

Ее кожа порозовела и покрылась пятнами. На грудях видны следы моего рта.

Я снова отвлекаюсь, и она со стоном отталкивает меня, продолжая до тех пор, пока я не ударяюсь о банкетку, затем я забираюсь на кровать.

Это полная противоположность тому итальянскому пирсу, она лежит на мне, придавив своим телом. Она стаскивает с меня второй носок и боксеры.

Теперь отвлекается Лейни. Это она разинула рот.

Не все так просто, правда, Лейни?

Она не может удержаться от прикосновения. Маленькая ручка обхватывает мою длину, и я запрокидываю голову и закрываю глаза, наслаждаясь всем этим великолепием.

Это рука, которую я держал в машине по дороге домой, рука, которую боготворил, и теперь она отвечает мне взаимностью. Она не понимает, насколько я близок к краю. Ее нежные губы, скользящие по моей челюсти, — это уже почти чересчур. Она водит рукой вверх-вниз, и я отдаюсь наслаждению еще на несколько движений, затем сжимаю ее руку и удерживаю.

— Слишком сильно? — спрашивает она, нахмурив брови.

Как сказать, что я хочу ее так сильно, что кажется, будто сердце разрывается на части?

— Да, это слишком, Лейни. Все, что касается тебя, — это слишком.

Она отпускает меня и кладет обе руки мне на грудь. Ее поза сверху на мне выглядит такой непристойно невинной. Она не собирается меня искушать.

— Сейчас самое подходящее время упомянуть, что я… — Она замолкает, прочищает горло и начинает снова. — Я никогда.

— Хорошо.

Стараюсь, чтобы в моем голосе не было и следа эмоций. Она рассказывает не для того, чтобы я судил ее. Мне наплевать, что она делала за годы нашей разлуки. Я хочу ее не из-за какой-то мнимой чистоты.

Моя любовь к ней абсолютно ни от чего не зависит.

Достаточно просто

ее существования.

— Мы можем делать все, что ты захочешь, — говорю я ей. — Можем остановиться.

Она кивает и обдумывает, ее взгляд блуждает по моей груди.

— А если я захочу продолжить?..

— Тогда я бы сказал, что мы на правильном пути.

Она тихонько смеется, и я понимаю, что это помогает ей немного успокоиться.

— Я остановил тебя, потому что мне было слишком приятно чувствовать твою руку, — говорю я, пытаясь успокоить ее.

Ее брови удивленно взлетают вверх.

— Я понятия не имею, что делаю.

— Поможет, если узнаешь, что для меня это тоже в новинку?

Она смотрит скептически, поэтому я продолжаю.

— Есть французская цитата Мольера: «Vivre sans aimer n’est pas proprement vivre».

— Что это значит?

Очерчиваю круг на ее бедре, переводя.

— Жить и не любить — это не жить по-настоящему, — я ловлю ее взгляд. — Итак, ты понимаешь, почему для меня это тоже ново — заниматься любовью.

Затем она замолкает, глядя на меня. В ее взгляде не жалость, а искренность.

Она сидит на мне верхом, и я хочу ее так сильно, что дрожу от желания. Но я не тороплю ее. Провожу пальцами вверх по ее рукам и обратно вниз, затем обхватываю ладонями бицепсы и нежно притягиваю к себе, пока она не оказывается лежащей на мне, а волосы не падают мне на лицо. Я окутан ее ароматом, и этого может быть достаточно. Обнимаю ее, и мы остаемся в таком положении, пока не чувствую, что ей достаточно комфортно, чтобы продолжить. Ее рука скользит между нашими телами, и пальцы снова касаются кончика члена.

Мне кажется важным, чтобы она начала, но я не стесняюсь брать инициативу в свои руки. Я поведу сегодня вечером, потому что знаю, она этого хочет. Легкость, с которой любимый может направлять тебя, — это подарок, который я хочу ей преподнести.

О защите думаю в первую очередь. Тянусь к прикроватному столику за презервативом, но она хватает меня за предплечье и качает головой.

— А мы не могли бы?..

— Ты принимаешь противозачаточные?

— Нет.

— И осознаешь последствия…

Она улыбается.

— Я в курсе.

Осознаю всю серьезность ее предложения. Имеет ли значение, что мы не предохраняемся? Нет, если мы оба согласны. Нет, если мы оба хотим одного и того же.

Переворачиваю нас так, что она ложится на спину, и не отвлекаюсь на ее вид. Позже вечером, завтра утром, послезавтра я уложу ее и буду умолять не двигаться, чтобы я мог насытиться, но сегодня мои руки блуждают, лаская грудь и снова возбуждая ее желание, пока она не начинает извиваться от нужды. Боже, как мне это нравится.