Запретный мужчина
Шрифт:
— Но может быть, вы излишне драматизируете ситуацию? У вас привлекательная внешность и, насколько я успел заметить, приятный, открытый характер. С вами легко общаться, вы обаятельны. Это не может не привлекать внимания мужчин.
— Теперь вы взялись вводить меня в краску?
— Долг платежом красен! — скаламбурил Карлос.
— Что ж, в таком случае и я не останусь в долгу: мне с вами тоже легко общаться. И, наверно, вы правы в том, что мой прежний отрицательный опыт нельзя распространять на всех мужчин.
— Безусловно! Вы еще встретите
— Поверю! — приняла вызов Валерия. — И что, у вас богатый опыт в любви?
— И да, и нет, — серьезно ответил Карлос. — В своей жизни я любил только одну женщину.
— Это… ваша мама? — почему-то спросила Валерия.
— Маму я тоже очень люблю. Но то другая любовь — сыновняя. А я говорю о женщине, которую однажды увидел и полюбил навсегда.
— Ах! — вырвался восхищенный возглас у Валерии. — Неужели так бывает?
— Бывает, — подтвердил Карлос.
— А почему вы произносите это как-то… с грустью, что ли? Ваша любовь была безответной? Простите, если сделала вам больно.
— Нет, не надо извинений. Я охотно отвечу на ваш вопрос. Та женщина меня тоже полюбила, но ее любовь оказалась не такой сильной и долговечной, как моя.
— А вот это мне совсем непонятно: как можно разлюбить?! Если я кого-нибудь полюблю, то — на всю жизнь! — с горячностью заявила Валерия.
— Дай Бог, чтобы ваша любовь была взаимной, — глядя на нее с нежностью, произнес Карлос.
— Спасибо. А вы? Вы были счастливы с той женщиной?
— Да. Я был счастлив с нею в Толедо. Там мы познакомились и там же признались друг другу в любви. Я к тому времени был помолвлен с другой девушкой, но лишь встретив Ирену, понял, что значит по-настоящему любить. Я забыл и о невесте, и о своем обязательстве перед нею. Но Ирена, узнав о моей помолвке, обиделась, решила, что я посмеялся над нею, обманул ее. В отчаянии она уехала в Венесуэлу и там согласилась стать женой другого человека, не зная, что он — мой отец. Я тоже не догадывался, на ком женится отец, и приехал к нему на свадьбу…
— Боже мой! Представляю, что вам пришлось пережить! — с сочувствием произнесла Валерия.
— Да, это было тяжелое испытание для всех троих. Отец ведь тоже любил Ирену. И она вскоре поняла, что любит не меня, а его. Но их брак был разрушен печальными обстоятельствами: отца оклеветали, а Ирена поверила в эту клевету. Долгое время она считала моего отца своим врагом. Для нее это было непереносимо, и в какой-то момент она даже лишилась рассудка… Потом было много других неприятных событий. Жизнь повернулась таким образом, что Ирена стала теперь уже моей женой. Но — не из любви, а из жалости. Потому что я тогда оказался прикованным к инвалидной коляске. Так мы прожили с нею целых девять лет! Ирена была мне другом, сиделкой, матерью. Но никогда — любовницей. Да и женой она, по сути, не была, так же, как я не был ее мужем. Я цеплялся за Ирену изо всех сил, надеясь, что когда-нибудь она все же сумеет меня полюбить. Но она любила только моего отца! И однажды я все-таки нашел в себе силы развязать этот узел: оставил Ирену. Теперь они с отцом счастливы.
— А вы? Как же вы?! — едва сдерживая слезы, воскликнула Валерия.
— Господь оказался милостив и ко мне. Как раз в то время, когда
— По-моему, вам это вполне удается. Ваша мама буквально светится счастьем. А что же ваш отец? Он не любил ее?
— Тут все сложнее. Дело в том, что человек, которого я называю отцом, на самом деле не мой родной отец. Но он воспитал меня как сына, и я люблю его как отца.
— Да, у вас была непростая жизнь, — сказала, вздохнув, Валерия. — И тем более удивительно, что вы сумели сохранить в душе мир и любовь.
— Увы, так было не всегда, — признался Карлос. — Мне приходилось переживать и отчаяние, и озлобленность. Лишь не так давно я, кажется, обрел душевное равновесие.
— Но вы все еще любите свою Ирену?
— Да, люблю. Только теперь это чувство не то чтобы притупилось, а сгладилось, стало не таким острым. Воспоминание об Ирене больше не связывается у меня с болью утраты. Наоборот, я испытываю счастье от того, что вся моя жизнь оказалась окрашена этим чистым и светлым чувством.
— А вы никогда не допускали мысли, что вам еще может встретиться какая-нибудь другая женщина, которую вы полюбите? — простодушно спросила Валерия.
— Одно время мне казался вполне возможным такой вариант, но сейчас я в этом опять не уверен, — искренне ответил ей Карлос.
— Я никогда не встречала такого человека, как вы! — восхищенно произнесла Валерия. — Правда, вы во многом похожи на моего отца: он тоже хранит верность моей маме, которая умерла десять лет назад. Но отец — совсем из другого поколения. А те, кто помоложе, обычно воспринимают такую цельность и преданность как некий пережиток. Моего отца, к примеру, считают странноватым даже многие его сверстники.
— Валерия, вам не следует осуждать тех, кому кажется странным поведение вашего отца. Эти люди не могут понять его, потому что сами не испытали столь же сильного чувства. Не знаю, к сожалению или к счастью, но любовь такой силы выпадает далеко не на каждую жизнь…
Они посидели еще какое-то время молча, а затем Валерия сказала, что уже поздно и что она отняла слишком много времени у своего собеседника.
— Ну что вы! Мне было очень приятно провести с вами этот вечер. Спасибо вам, — сказал Карлос растроганно, а затем, вспомнив начало их разговора, добавил с озорной усмешкой: — Жаль только, что я не могу попросить вас о новой встрече, а то вы сочтете меня одним из тех, кто пристает к дочери банкира.
— Да, это очень обидно, — поддержала его шутку Валерия. — Вы действительно не можете. Но я-то могу? Ведь я и в прошлый раз сама напросилась…
— Значит, вы не боитесь, что я стану проявлять к вам знаки внимания?
— Не боюсь. А впрочем… Немного боюсь!..
Как нарочно, Родриго в последнее время был так занят, что Яриме никак не удавалось вклиниться со своим сообщением об истинных симпатиях банкирской дочки. Тема эта весьма деликатная, и тут требуется особый подход. Не брякнешь же вот так просто: «А твоя пассия гуляет с другим!» Поэтому Ярима терпеливо выжидала, когда у Родриго появится соответствующее настроение, чтобы можно было начать столь сложный разговор и, главное, добиться нужного результата.