Запретный отсров

Лагутин Роман Сергеевич

— Точно на голову! — с улыбкой на лице сказал Владимир, посмотрев в глаза девушке.

— Ага, очень смешно, — не разделяя радости русского, произнесла та.

Внезапно рядом с Владимиром приземлился еще один упавший кокос. Мужчина вскочил со своего места и отошел от ствола пальмы.

— Чего ты так испугался?! — усмехнувшись, спросила Элизабет.

— Да ладно тебе ехидничать, — взволнованным тоном бросил он ей и обратился к Моррисону. — Ну как ты, друг, ходить сможешь?

Рой уже не корчился от боли, неприятное резкое

чувство уже отступило от него.

— Думаю — да. — Он поднялся на ноги и отошел от плодоносного дерева. — Эти деревья опасны, — заключил он. — Что если такой снаряд приземлится на голову спящего?.. — он похлопал по толстой оболочке кокоса в руках Элизабет.

— Вряд ли этот человек когда-нибудь проснется, — заключила девушка.

— Вот именно, — подметил Моррисон. Будем держаться подальше от основания пальм, а отдыхать лучше под теми, где плоды еще не созрели.

— Вот дьявол, как же сильно пить хочется, — тяжело сглотнув, заявил Владимир. — В глотке совсем пересохло. Может кто-то из вас знает, как выжать из этого фрукта немного жидкости.

— Это орех, а не фрукт, — поправила его Элизабет.

— Без разницы, что это такое, мне все равно пить хочется!

— Нам всем хочется пить, — сказал Рой. — И раз мы не знаем, как извлечь из этого плода кокосовое молоко, нам следует научиться, это делать. Если мы в скором времени не примем, хотя бы немного жидкости, нам грозит обезвоживание.

— Человек без воды может прожить от трех до пяти дней, — заявила Элизабет — В нашем случае — вдвое меньше, — не оставшись равнодушным к словам девушки, промолвил Владимир.

Она с ним согласилась в этом.

— Да, без еды мы, конечно же, еще несколько дней протянем, а вот без воды, скорее всего, к завтрашнему вечеру можем погибнуть. — Слова Моррисона прозвучали не обнадеживающе.

Уже через несколько минут изможденные кладоискатели в тщетных попытках пытались придумать, каким образом извлечь из кокоса кокосовое молоко. Толстую сочную кожуру снять с самого ореха, ну никак не удавалось, а разбивать кокос, в столь эластичной оболочке, дело бесперспективное. Неоднократно проявлялись попытки расколоть плод, поместив его между двумя камнями. В первый раз, брошенный на кокос булыжник, отлетел Моррисону на ногу. Во второй раз, спружинил сам плод и угодил Владимиру в интимную промежность. Третий и последующие разы — были не менее безуспешными.

Полуденная жара постепенно спадала, а вот зато раздражение, от впустую потраченных сил, наоборот возрастало и к тому же очень быстро.

— Ах ты, чертов фрукт, — яростно воскликнул Владимир. — Сейчас я с тобой разделаюсь! — Он схватил кокос обеими руками, а затем как следует, замахнувшись правой рукой, швырнул его в ближайшее дерево.

Кокосовый плод срикошетил от пальмы и полетел в обратном направлении, слава богу, что с наименьшей скоростью, потому что уже через секунду он ударил отвернувшегося Владимира по затылку.

— Если

так и дальше пойдет, — заявила Элизабет, — пауку не придется нас убивать, — она усмехнулась сама себе. — Рано или поздно мы сами себя убьем.

Владимир, морщась от боли и почесывая ушибленный затылок, посмотрел на девушку. В его взгляде не читалось ни агрессии, ни ненависти, он просто смотрел на нее и думал о том, как же смог докатиться до такой жизни. Хотел разбогатеть, а в итоге оказался на острове, который каждую секунду пытается, теми или иными способами, тебя уничтожить. «Природа безжалостна к слабости!»

— Вот если бы у нас сейчас был, хотя бы кухонный нож или мой рюкзак, — произнес Рой, глядя на зеленый плод под ногами Владимира. — Мы могли бы просверлить в кокосе небольшое отверстие, и нам даже не пришлось бы сдирать с него его почти резиновую оболочку.

Потратив остатки сил на безуспешную работу, горе кладоискатели устроились на незапланированный отдых под тенью пальм. Звук прибоя навевал приятные воспоминания о счастливых днях. Вот только Владимир думал немного о другом. В его голове, словно запись на магнитной ленте, прокручивались слова Моррисона: «Вот если бы у нас был, хотя бы кухонный нож, кухонный нож, просверлить отверстие». — Пробить отверстие, — чуть слышно пробубнил Владимир.

Соратники, приподнявшись на локтях, недоуменно посмотрели на него.

И тут Владимиру явилось откровение. Он ощутил бескрайнюю благодарность к своему сознанию и был даже готов громко-громко прокричать «эврика». Откуда-то появились силы подняться на ноги. Русский очень быстро пересек обжигающий песок пляжа и, не раздеваясь, вошел в воду. Ощущение было очень приятным. Почти прозрачная небесно-голубая морская гладь играла бликами от яркого солнца. Владимир исчез с головой под морским соленым одеялом.

— Он что, решил утопиться? — с выпученными от удивления глазами, невозмутимым тоном осведомилась Элизабет.

Рой, превозмогая боль и усталость, встал на ноги. На его устремленном к морю лице читалась тревога. Похоже, он сам не думал даже, что Владимир способен на суицид. Моррисон продолжал стоять на месте и всматриваться в сверкающую морскую гладь. Он отсчитывал в уме мгновения, секундная стрелка уже давно перевалила за шестьдесят.

«Возможно, он надолго умеет задерживать дыхание», — в уме попытался себя утешить Рой.

— Чертов самоубийца, — воскликнул Моррисон и, прихрамывая, бросился к воде, когда начала заканчиваться вторая минута.

Он не успел добежать и до середины пляжа, как из воды показалась голова Владимира. Русский стряхнул с лица обильные соленые капли и глубоко вздохнул, немного отдышавшись, поплыл к берегу.

— Я понимаю: нам сейчас всем очень тяжело, но зачем сводить счеты с жизнью, — взволнованно протараторил Рой, когда русский вышел на берег.

— О чем это ты?! — Владимир подозрительно уставился на Моррисона.