Запруда из песка
Шрифт:
«Веруй во что хочешь, но делай то, что должно».
Одна фраза. И нет проблемы. А свобода совести таки есть.
– Политики никогда не договорились бы, – комментировал историю Ста дней лысый педагог. – Главнокомандующие вооруженными силами ведущих мировых держав сделали это через головы политиканов, и те мгновенно поджали хвосты. Такого никогда не было в мировой истории. Это решение спасло Землю и положило начало пониманию: наша маленькая планета – космический корабль, и худо ему будет, если каждый человек не поймет, что он – член экипажа этого корабля, и не станет вести себя соответственно…
С пониманием вышла заминка. Собственно говоря, она продолжалась и по сей день. Несогласных
Первыми пали наркокартели и крупнейшие террористические организации. Расправиться с ними оказалось настолько просто, что Фрол дивился: отчего это не было сделано раньше? Видимо, какие-то влиятельные структуры свято оберегали совместный бизнес, да еще тогдашний замороченный обыватель никак не мог взять в толк: почему права убийцы не должны быть столь же священны, как права любого гражданина? Нет, все-таки жуткую кашу в головах имели предки, жуткую и смешную!
Расправа была кровавой и быстрой. Наркодилеров без разговоров ставили к стенке, наркоманов сгоняли в лечебно-исправительные лагеря. Впоследствии кое-кто вышел оттуда излеченным. Террористов уконтрапупили еще быстрее.
Ни тех, ни других, однако, не удалось уничтожить совершенно. Но стократно ослабить их влияние – удалось вполне. Была грозная сила – стала редкая экзотика, естественно, нежелательная, но пока неизбежная, как проказа.
Сложнее оказалось справиться с теми добропорядочными гражданами, кто почему-то считал, что государство должно ему, пупу вселенной, и это, и то, и еще вон то, и много-много всяких благ. Трудно ведь пересилить большинство. Если бы не астероиды, Экипаж остался бы декларацией, не превратившейся в реальность.
Над астероидами опасливо посмеивались те, кто ни разу не выбирался из-под развалин жилищ, не летал подобно мусору в бурю, сбитый с ног ударной волной, и не плясал под дождем расплавленных тектитов, немелодично воя. Зато те, кто сполна ощутил на себе последствия ударов из космоса, ни в малейшей мере не были расположены шутить.
Обозленные и саблезубые, агрессивно требующие нового порядка, готовые порвать любого нанятого толстосумами краснобая, не сменившего вовремя риторику, они обеспечили первоначальную поддержку формирующемуся Экипажу и укрепили его численно. Военные путчи прокатились по миру волной, не встречая серьезного сопротивления. Мир взбурлил, как манная каша в кастрюле, и едва не попер через края. Сомневающихся – пригибали. Непокорным странам угрожали ядерными арсеналами, да так, что всем было ясно: это не блеф. История новых Ста дней вышла стократ динамичнее и масштабнее старой наполеоновской авантюры.
В конце концов новый мировой порядок был если не совсем установлен, то во всяком случае провозглашен. Экономика, хоть и поставленная под контроль Экипажа, в основе своей осталась прежней – поначалу. Немедленно случился мировой финансовый кризис, и неизвестно, как бы повернулось дело, если бы не парочка своевременно посланных чужими астероидов. Больше столь масштабных кризисов не случалось…
Кому понравится, что его загоняют в казарму? И все-таки приходилось признать: лучше казарма, чем полное уничтожение. И потом, разве человечество как единый экипаж космического корабля «Земля» – это не величественно? И лишено разумного начала?
Отнюдь. Получился рационально устроенный мир, сохранивший способность к саморазвитию. Без суетливых шараханий, но и без страха вылететь с трассы при малейшей ошибке пилотирования. Уходящая вдаль железнодорожная колея вместо кривого бобслейного
Мир пользы – вот как еще называли его, чтобы убедить особо непонятливых. Кто станет возражать против одной сплошной пользы?
Возражающих нашлось сколько угодно. Во-первых, люди искусства. Они спрашивали: много ли пользы в истинно великих творениях, которые, будучи нераспиаренными, восхитят лишь полтора десятка эстетов? Следовательно, от них надлежит отказаться? Неужели маляр станет выше художника, спрашивали они. Им вторила армия халтурщиков, готовящая, как всегда, позиции для рывка на теплые местечки с обгоном талантливых чудиков. Кулинары, парфюмеры, архитекторы, ландшафтные дизайнеры, жонглеры, балетмейстеры, иллюзионисты и собачьи парикмахеры выли в голос. Как это? Их профессии больше не нужны? Крепко призадумались спортсмены, а еще крепче – болельщики. Что, и футбола не будет? Совсем-совсем?
Профессиональный футбол, конечно же, остался, поскольку никакой астероидной бомбардировкой нельзя заставить человека отказаться от удовольствия попереживать за то, что не имеет к нему лично никакого отношения. По той же причине при новом порядке сохранились кулинары, парфюмеры и так далее, вплоть до собачьих парикмахеров. Одно только: член Экипажа, решивший предаться не слишком нужному для Корабля занятию, мог рассчитывать лишь на славу, но отнюдь не на богатство. Если он не отчислялся в Резерв или даже Балласт, то прозябал в низших чинах, а на львиную долю его гонораров накладывал лапу Капитанский Совет.
Несправедливо? Как сказать. А справедливо, когда на головы ни в чем не повинных людей падают астероиды?
Вникнув в тему, Фрол поразился тому, насколько мало Капитанский Совет наделал глупостей. В смысле, ошибок хватало, и Экипаж порой расплачивался за них кровью, но ведь их могло бы оказаться на порядок больше! Лысый историк улыбался:
– Лучшие умы были привлечены к делу. Они и сейчас входят в Экспертную группу при Капитане. Экономисты, социологи, специалисты по системным кризисам, психологи, экологи, военные и так далее. К слову, человечество уже и до них проверило на себе самые разные социальные модели, да вот хотя бы социализм в России и Китае…
– По-моему, мы много взяли оттуда, – высказал мнение Фрол.
– А вот и ошибка! – возликовал историк. – Нет сомнений, тот социализм в короткие сроки вытянул обе названные страны из жуткой дыры, но тут чисто поверхностное сходство. Чем плох был социализм? Он фабриковал из людей овец, когда нужны были если не волки, то псы. Он преследовал котов, что гуляют сами по себе, и карал их, не умея привлечь к делу. Ему нужны были овцы, послушные овцы, уверенные в завтрашнем дне. Отучившиеся бороться за место под солнцем. Чем-то смутно недовольные, но в целом сытые, с ложным чувством безопасности в отаре и, главное, глупые. При глупом стаде глупеет и пастух. Стоит ли удивляться тому, что обе системы корродировали и развалились? К тому же, – ухмыльнулся историк, – над ними не стоял дяденька с замашками бога и запасом астероидов.
– Я бы хотел работать в Экспертной группе, – смело заявил Фрол.
– Ха-ха! Докажи, что ты на это способен, – и вперед. В наше время талантами не разбрасываются – себе дороже. Кстати, и взыскивают с них так, что мало не покажется. Ошибку не простят. Не простят и бездействие. Не хотел бы я быть в Экспертной группе и допустить промах…
– А я хотел бы, – упрямо заявил Фрол.
– Тебе служить, тебе решать.
Учиться по программе стало скучно. Весной Фрол попросил о переводе в следующий учебный отряд. Выслушав Фрола, консилиум педагогов-офицеров, вынес вердикт: да, этот рядовой хоть сейчас может сдать экзамены экстерном. Но не должен.