Запруда из песка
Шрифт:
– А где вы разместились?
– Вон там, – указал он на дальний конец длинного, как взлетная полоса, коридора.
– Ничего, если я с вами?
– Пожалуйста, – с некоторым удивлением сказал он. – Но должен предупредить: в моем боксе сейчас спит Рикардо Лопес, он же Сади Карно.
– Ну так что же?
– Он храпит. Исследовал тепловую машину, а сам являет собой акустическую. Повышенной мощности, хе-хе.
– Да нет, – сказал я. – Мне есть где спать. Я просто набиваюсь вам в провожатые.
– Понятно… Имеются вопросы?
– Не вовремя?
– Нет, ничего, – вздохнул он. – Валяйте.
– Как
– Оповещение передано. Астероид уже на расчетной орбите, столкнется с Землей через сорок шесть часов с минутами. Большой астероид, почти пятьсот метров, мы схватили первый попавшийся… зато скорость столкновения выйдет чуть ниже стандартной, так что по энергетике примерно тож на тож… Что еще? Да ничего, в общем-то…
– А сведения извне? – спросил я.
– Ничего интересного, – ответил он, чуть помедлив. – И больше уже не будет ничего интересного. Эйхорн опоздал, а мы теперь вне игры, будем сидеть и ждать… Потерпим? Слушайте, куда вы так торопитесь? Напросились в провожатые, так провожайте в моем темпе, а не бегите сломя голову… Ну вот… – Он притормозил и принялся отдуваться. – Мне, может, до инфаркта полтора шага…
– Какая точка выбрана для удара?
– Запланированная. Не беспокойтесь, не Тверь и не Торжок… Ладно, пойдемте дальше.
Пыхтя, он переваливался, как утка, а я, подстроившись под его скорость передвижения, был готов подхватить его, если что, только не был уверен, что удержу.
– Еще один вопрос, если позволите, – сказал я, когда мы уже почти дошли. – Можно?
– Один – можно.
– Эйхорну известно о нашем существовании, верно? Он знает, что цивилизация чужих не имеет прямого отношения к астероидным ударам. Почему он не объявит об этом публично или хотя бы не даст информацию своим сыскарям? Для них это сразу облегчило бы дело…
Я еще не успел договорить, как Магазинер засмеялся. Он щурил правый глаз и мелко трясся. Не стану врать, что смех его был мне приятен, – смеялся-то он надо мной! Но что я нипочем не позволил бы какому-то Магазинеру, то стерпел от Эйлера.
– Не понял? – только и сказал я, нахмурившись.
– Вы не думали об этом, потому и не поняли, – ответил он. – Ладно, можете не утруждать мозги, сам скажу. Это элементарно. До оповещения об импакте распространение истины – это то, чего Эйхорн желал менее всего. Уничтожив нас – допустим, как ренегатов, продавшихся чужим, – он сохранял всю отлаженную структуру управления Экипажем. Без астероидной угрозы Экипаж рассыплется в считаные годы, разве это не ясно? Сохранив эту угрозу в массовом сознании, Эйхорн получал карт-бланш до конца жизни. Что бы он ни творил, все шло бы ему на пользу – астероиды ведь не падают! Лет через двадцать он так и умер бы на посту от естественных причин, успев передать власть преемнику, вероятно, сыну. За такой бонус сражаются и умирают, а вы говорите – дать информацию…
– Ну хорошо. До оповещения – понятно, ну а теперь, когда Эйхорн знает, что проиграл?
– А теперь у него нет времени. Теперь он кругом виновен – три астероида за год! – и если станет оправдываться, выдвигая фантастические версии, ему это нисколько не поможет. Скорее его сочтут выжившим из ума. Нэш сказал истинную правду: у Эйхорна началась уже совсем другая игра. А мы откроем ему лазейку: достойный уход в отставку со всеми коврижками, что к ней полагаются, в обмен
– Несмотря на Ландау? – ощетинился я.
– Что вы на меня так смотрите? – вздохнул он. – Да, несмотря. На первых порах. Все должно выглядеть естественно. Пост Капитана займет Асаи, Эйхорн угаснет на заслуженной пенсии, и никаких византийских интриг, никаких римских страстей. Зло наказано, добродетель торжествует, новых астероидов не будет лет пять, если не десять… Слушайте, хватит уже пытать меня, а? Я спать хочу.
– Еще одно…
У Магазинера был скорбный вид Сизифа, в очередной раз спустившегося с горы к скатившемуся камню.
– Я слушаю.
– Этот Нэш, он что, не шутил насчет Парижа?
Моше Хаимович устало пожал плечами:
– На моей памяти Нэш ни разу не шутил…
– А не слишком ли сильное средство?
– Допустим. Что вас беспокоит? Оно ведь отвергнуто.
– Меня беспокоит то, что подобная ситуация может повториться, – сказал я.
– Правда? – восхитился Магазинер. У него даже глаза заблестели. – Вы, стало быть, за то, чтобы соизмерять средства с целями? Превосходно. А теперь вспомните, пожалуйста, один момент из той вашей жизни. Поздний вечер, фактически ночь, Васильевский остров, сосновый лес, просека, ведущая в порт Санкт-Петербурга, одинокий путник, возвращающийся из порта в город… Вспомнили?
– Вспомнил, – улыбнулся я. – Хорошая была драка.
– Не в том дело, хорошая или нехорошая. Когда на вас из леса выскочили трое, что вы подумали в первый момент?
Я почесал нос, потом подбородок. В затылке чесать не стал, пусть и хотелось.
– М-м… Да вроде ничего не подумал. Когда там было думать? Просто защищался.
– А чуть позже?
– Это когда один улетел и осталось двое? Подумал, что кто-то заплатил бродягам, чтобы те поколотили меня хорошенько. Кто именно – не гадал. Мало ли…
– Действительно, мало ли. Заказчиками могли быть ваши ученые недруги или мужья некоторых ваших, гм, женщин. Разве угадаешь? А что случилось еще немного погодя?
– Ну, когда против меня остался один, я подмял его, надавал по роже и заставил признаться, чего ради они на меня напали. Оказалось, что это портовые матросы, а напали ради грабежа. Тогда я содрал с него куртку и дал ему хорошего пинка.
– То есть они хотели вас побить и ограбить, а вместо этого вы их как следует побили и ограбили. Верно? Вы одержали полную победу, не получив даже мелких телесных повреждений, зато обретя большое моральное удовлетворение, а неприятель постыдно бежал. Теперь внимание: что вы сделали на следующий день?
Я начал понимать, куда он клонит, и предпочел промолчать.
– Запамятовали? Вы явились к портовому начальству с трофейной курткой и потребовали разбирательства. Незадачливые грабители были найдены и прогнаны сквозь строй. Вы могли торжествовать, сидя дома, но предпочли растереть ваших случайных недругов, по сути уже наказанных вами, так основательно, как только позволял закон. К чему было так усердствовать?
– Ну, знаете… – протянул я. – А если бы они назавтра напали бы еще на какого-нибудь путника?