Запуск разрешаю! (Сборник)

Новицкий Станислав Викторович

— А до этого какой ушел?

— Никакой. Просто откатили два вагона. Пассажиров-то сейчас мало.

Сначала вся компания молча смотрит на меня. Затем кассирша и свидетели, подхватив животы, медленно сползают вниз. Ищу, куда бы провалиться.

Вдруг шум, гвалт. Яркий свет в глаза. Подбегают Глебыч с камерой, осветитель, звукооператор. Начинают работать. Насобачились хватать людей врасплох! Сколько таких сюжетов наснимали. Сотни! Звукорежиссер привычно вкладывает мне в руку микрофон. Я автоматически сую его в лицо «жертве».

— Вот, —

не растерявшись, гордо сообщает начальник вокзала, глядя прямо в объектив. — В стране бардак, а поезда идут по расписанию.

Вернулись на студию. Позвонили Ваничкину. Сказали, чтоб к вечеру не ждал. Приедем утром.

В поезде поспать не удалось.

Всю ночь за перегородкой в штабном купе слышались пьяные разговоры проводников. Иногда бригадир поезда кричал по громкой связи:

— Тридцать третий, ответьте срочно. Тридцать третий, ответьте бригадиру поезда… Машинист локомотива тридцать три, ответьте срочно!

— Чего надо?

— Это бригадир говорит. Почему не отвечаете?

— Так че надо?

— Как поедем дальше? Как поедем дальше? Прием.

— Как-как? По рельсам, — недовольно отвечал машинист.

— Понял. До связи.

Через четверть часа.

— Тридцать третий. Ответьте срочно…Ответьте бригадиру поезда…

— Че нада…

— Как поедем…

Во всем вагоне никто не спал, но и связываться с полусумасшедшим бригадиром желающих не наблюдалось…

— Кипяточек, кипяточек, свежий кипяточек! — кричал он в два часа ночи. — Подходи за чаем! — Потом засыпал. Вздрагивал на остановках. — Какую станцию проехали? — спрашивал дурным голосом пассажиров, шедших мимо служебного купе.

Всю ночь они сами на станциях открывали дверь вагона. Сами себя впускали и выпускали. Даже подкидывали уголь в топку.

— Смотри у меня! — иногда кричал бригадир. — Зайцев не потерплю! И чтоб никакого перерасхода топлива! Тридцать третий, ответь бригадиру…

На вокзале встретил нас энергичный Ваничкин. Сказал, что все в порядке. Практически со всеми он договорился. Охрана за три ящика водки пропустит телевизионную бригаду через КПП на стартовую площадку. Там позволят снять монтажно-испытательный корпус и сборку ракеты. Ночью планируется нанесение рекламы на «изделие». В запасе у художников семь-восемь часов, не больше.

— Картинки привез?

Я достал из папки договоры на размещение рекламы и прикрепленные к ним логотипы компаний. Почти все они были напечатаны на цветных принтерах и выглядели довольно симпатично. Приложил мешок с логотипом банка. Общее впечатление смазывала реклама водки «Черная смерть» с черепом и костями. Ваничкин скривился:

— Могут быть проблемы. Плохой знак. Как бы не грохнулось изделие с таким рисуночком. Там, — он прижал фуражку рукой и посмотрел в небо, — могут не одобрить. Кроме того, запускаем интеркосмос.

— Это

что значит?

— Иностранцы могут не понять. Вот что значит. Их человек двадцать приехало. Монтируют спутник. Ладно, херня война — главное маневры, — сказал Ваничкин. — Прорвемся. Сейчас — в гостиницу. Двести сорок минут на сон.

Он посмотрел на часы: — Заметьте — «Ракета». Могу достать по дешевке.

Вся наша группа показала Ваничкину запястья с часами «Ракета», купленными у него еще в прошлый приезд. Ваничкин стукнул себя по голове:

— Забыл. Вперед шагом марш! До восьми поспите. Потом завтрак — и на площадку. Рекомендую всем тепло одеться. Ехать километров сорок, не меньше.

Поспать в номерах так и не удалось. Дощатые перегородки обветшавшей гостиницы легко транслировали даже негромкий шепот. Только легли на скрипучие металлические койки, как в соседнем номере громко хлопнула дверь. Стены нашей комнаты гулко задрожали. Отчетливо послышались шаги. Пара бутылок со специфическим звуком водружена на стол.

— Еще пить будешь? — спросил низкий мужской голос.

— Буду, — просто и без жеманства ответил женский. Послышалось бульканье и отвратительный скрип железа. Кто- то сел на солдатскую койку.

— Вот консервы — закусывай.

Недолгая пауза — и опять бульканье в стакане.

— Еще?

— Нет, больше не хочу, — просто и без раздумий ответила девушка. (Может, это была зрелая женщина. Но постояльцам в соседних номерах представлялось, что это именно девушка, молодая и красивая.)

— Я буду, — сказал кто-то из соседнего номера. Девушка поперхнулась и закашлялась.

— А ты вообще спи, — крикнул ее ухажер.

— Кто это? — испуганно спросила девушка.

— Да так. Не обращай внимания.

— Здесь все так слышно…

— Это они на запах проснулись.

— Так точно, на запах, — подтвердил голос. — Калинин, шнапс остался? Занеси полбанки.

— Заткнитесь, придурки, — самим мало.

В диалоге нескольких комнат возникла пауза.

— Ты обещал рассказать про ракеты, — начала девушка.

В соседних комнатах прыснули, давясь от смеха.

— Ладно. Отбой, — глухо сказал Калинин. Через минуту щелкнул выключатель. Послышался скрип. Кто-то наткнулся на стул в темноте. Под тяжестью тел жалобно застонали пружины.

— Ну, давай. Что ты. Ну что ты, — шептал Калинин.

— Тихо, нас слышат.

— Калинин, не приставай к девушке, — послышался чей-то голос. — Лучше расскажи ей про ракеты.

— Да, — поддержали соседи, — про три космических скорости. А то налил девушке стакан водки и думает, что теперь ему все позволено.

— А он ничего такого не делает, — заступилась за Калинина девушка.

— И не сделает, — сказал кто-то, проходя по коридору. — Куда ему. Лучше приходите к нам в тридцать седьмой номер.