Запутанная планета
Шрифт:
— Я включил протокол моратория на оружие, — пояснил Джон. — Хватит ссориться.
Настроив колёсиками нужные параметры, он достал из продуцирующего устройства пульт дистанционного управления. На нём имелись кнопки «искать», «преследовать», «охранять», «рвать на куски» и «принеси палочку».
Стена под большим экраном казалась абсолютно ровной. Но вот на ней пролегли тонкие трещины, обозначился прямоугольный люк, который отодвинулся, выпуская наружу нечто металлическое, с горящими красными глазами и высунутым языком из углепластика.
Это был
Задав команду на пульте «искать» и «задержать», Джон проводил глазами поток блескучих спин, которые устремились обратно к люку. У собак, как и у флабблов, свои пути во все пирамиды. Попросил:
— Ривер, подежурь пока у консоли, мне надо спуститься в Цех Мышления.
Видя плутовскую улыбку подруги, погрозил пальцем:
— Доктор должен заниматься приборами. Наружу не выходить! Ниоткуда не прыгать, не ввязываться в приключения и не пытаться взорвать планету. Я скоро.
Он прихватил шарик-«бакуган» и, приглашающе махнув Киберу, пошёл к лифту.
У человека только один поток мышления. Даже если это домохозяйка, которой надо одновременно варить борщ, смотреть за годовалым ползунком, собирать раскиданные им вилки и при этом не упустить из виду телевизор и нить детектива. Она не думает над всеми задачами сразу, а быстро переключается между ними.
Повелитель Времени же способен задействовать несколько потоков. У Доктора их 7,432: семь он использует для того, чтобы обдумывать различные идеи, а 0,432 — чтобы решить, какие именно из идей сейчас обдумывать. Доктор может управлять семью домохозяйствами; но вряд ли найдётся женщина, которая доверит ему хоть одно.
Под Залом Контроля на пятом уровне пирамиды располагался Цех Мышления, он полнился лязгом, стуком штамповочных агрегатов, гудением моторов. Резиновые ленты с шипением несли шарики впечатлений от блоков разбора к блокам анализа и дальше — к машинам сборки новых идей. Среди этой какофонии Джону приходилось напрягаться, вслушиваясь в мерные слова Кибера:
— Требуется установить, не является ли причиной поломки реактор таймонического синтеза. Мы имеем модель реактора, принесённую Ривер, и данные визуального осмотра. Но сопоставить их невозможно: все конвейеры заняты.
— Чем они там у тебя заняты? — вздохнул Джон и сморщил нос от вони перегретой резины и моторного масла. — Вон, на первом что?
— Первый решает задачу, изношен ли окончательно клапан у регулятора потока или ещё послужит. На втором вопрос: «Почему Клара ушла». Третий ищет причину поломки ТАРДИС. На четвёртом загадка: как соотносятся планета-призрак и Неклида. Пятый занят поиском высказываний Доктора, которые могли не понравиться Кларе. Седьмой почти оформил мысль «Клара не вернётся сама, придётся как-то вылезать и искать её», но окончательное решение
— А что у нас на шестой производственной линии?
— Партия в пятимерные шахматы с Великим Разумом, потом вернёмся в ту же самую секунду, откуда улетели, и сделаем ход.
— О, это важно, пусть работает.
— Все конвейеры заняты.
— Отложи мысль «почему Клара ушла» и запусти шарик Ривер.
— Невозможно: вторая, пятая и седьмая линии зациклились.
На конвейерной ленте то в одну, то в другую сторону ездил железный ящик, ощетинившийся длинными иглами; на передней его стенке было наклеено фото Клары с обиженно надутыми губками.
Манипулятор положил на ленту жёлтый шарик, но тот лопнул под напором шипов.
Джон нахмурился — и решил:
— Ладно, не трогай его, сломаешь. Нам ещё одну задачу надо на ленту как-то пристроить, откуда появился лазутчик и кто он.
— Все конвейеры за…
— Слышал, слышал. У тебя самого какие соображения?
— Недостаточно информации.
— Ладно. Приду, порасспрошу Ривер подробнее.
Джон засучил рукава и полез на ленту снимать шипастый ящик.
Шарик. Шарик на полу. Если шарик на полу — его можно сточить?
Десятая пирамида, третий уровень, полки целы. Флаббл настороженно покрутил носом по сторонам. Никого из соперников не было. Он схватил шарик передними цепкими лапками, стараясь не помять коготками. Внутри показывался вид сверху: только-только посаженные розовые кусты образуют имя «Роза». Воспоминание пахло землёй, ностальгией и удовлетворением от сделанной работы.
Зубки флаббла впились в лакомство. Во все стороны полетела полимерная стружка. Вкусно. Вку-усно! Какое сочное.
Запах оладий? Где, где? Дальше по коридору лежит ещё один шарик, ням-ням. И ещё, вон, за поворотом!
Ошейник уже гудит — хозяева домой зовут. Зачем там они посылали? Номер смешной, двадцать пять-двадцать пять. Скучно его искать, лучше ещё шарик схрумкать. М-м, вкусняшка. Рядом валяется что-то: пахнет мазутом. Фу, железка, зубы обломаешь. Вот его-то хозяевам и притащить. Они обожают железки.
Спрятав несъедобную находку в меховую сумочку на животе, флаббл подбежал к стеллажу. Под нижней полкой имелись норки-телепорты. Тот, что ведёт в дом хозяев, справа. Но почему бы не заскочить по дороге в кладовочку? Один шарик специально не догрыз, запас — дело нужное.
И флаббл шмыгнул в левую норку.
Поднявшись в Зал Контроля, Джон прислушался к тихому плачу Ронни и подозрительно огляделся: что тут устроила Ривер в его отсутствие?
За лифтом вдоль стены чернели норки флабблов. Портал связи с ТАРДИС над ними по-прежнему не работал, его экран, большой, как в кинотеатре, показывал рябь. Слышался всё тот же навязчивый звук из двух нот. Четыре стеллажа с впечатлениями текущего дня переполнились, кучки шариков лежали рядом, на полу, собранные аккуратным Кибером — Доктору давно надо хорошенько выспаться.