Запятая Судьбы
Шрифт:
Жить по полной луне…
А всё, что было, брось на дальнюю полку,
Сдай в спецхран на тысячу лет.
Браво, парень, — ты становишься волком,
Браво, парень, — ты выходишь на след!
И снова двенадцать унций в лицо летящего серебра,
Hо надо опять вернуться, забыть на время, кем был вчера.
Hо
Чтобы не дать им скатиться в яму, чтобы не дать им пойти в отходы —
Ты должен вернуть им свою луну.
И то, что ты готов на прыжок, — это уже хорошо —
Жить по полной луне…
«Он ведь поёт о себе, о нас, об Агентстве», — поняла внезапно Рива. «Но дело не только в этом…»
Она втайне завидовала Воину и прочим оперативникам «Двойки», а потому хотя бы мысленно пыталась примерять на себя роль суровой воительницы. И врождённый дар идеального аналитика безуспешно пытался помочь ей в этих фантазиях.
«Дыхание… учащённое. Пульс тоже. Прилив крови к щекам, шее и ладоням усилен. Да что со мной происходит? Я так не волновалась даже при столкновении с цвергом. Даже недавно, в Луге, когда смотрела на трупы несчастных солдат. Я волновалась за него, когда он ушёл на Рубеж. Старый, но сильный, раненый в душе, но несломленный. Такой… красивый. Я что… влюбилась?»
Вытри слёзы — ведь волки не плачут,
Hи к чему им притворяться людьми.
Завтра снова полнолуние — значит,
Ты вернёшься, чтобы вернуть этот мир.
Риве было всего девятнадцать лет, большую часть которых она провела в закрытом учебном заведении для благородных дам в Британии. Она не умела, не знала, как поступать с собой и собственными чувствами. Жрица вызывала в ней восхищение и преклонение, рядом с Воином она чувствовала себя как за железобетонной стеной, Палач пробуждал в душе уважение и страх, но Витольд…
Витольд лихо проехался ладонью по грифу, заставив гитару вскрикнуть, и перешёл к звонкому речитативу:
И, словно ток от локтя к запястью,
Течёт, отмеренное сполна,
Звенит нелепое твоё счастье —
Твоя нейлоновая струна,
Гремит фугасная медь латыни,
Летит слепой мотылек к огню,
Ты слышишь — звёздами золотыми
Небо падает на броню…
Браво, парень, ты не грустен нисколько.
Завтра в дальний путь, а пока
Всё по плану —
Ты знаешь всё, что нужно в жизни волкам.
Браво, парень, ты становишься волком,
Ты знаешь всё, что нужно в жизни волкам. [4]
4
Олег Медведев — «Браво, парень!»
Песня кончилась. Оборотень прижал струны ладонью и медленно выдохнул, не открывая глаз. Рива осторожно, бочком, спряталась за ближайшую широкую спину, благо под финал все слушавшие встали, и осторожно начала выбираться из толпы оперов. Она была напугана собственной реакцией на эту простую и пафосную песню.
«Нет, нет и ещё раз нет. Надо поговорить со Жрицей. Это просто гормоны и долгое одиночество. Наставница советовала завести любовника с того момента, как мне исполнилось восемнадцать. Пусть послушает меня во всех смыслах, включая энергетику, и посоветует что-нибудь, или… кого-нибудь. Да. Жрица знает лучше».
За спиной у старшей оперативницы Первого отдела набирал обороты финал стихийной пьянки. Кто-то интересовался, сколько осталось виски, кто-то бился об заклад, что выпьет литр пива залпом, кто-то заплетающимся языком объяснял, что Синее Пламя есть страшное дерьмо вепря дикого и щетинистого… Всех разом перекрыл глубокий и звучный голос Витольда:
— За Гвена! Доброго посмертия, мужик!
Рива не дождалась ответных воплей, выскользнув за дверь. Даже этот выкрик зародил в её сердце маленькую тёплую искру, наличие которой пугало её больше, чем выход на боевую операцию.
«После сегодняшней охоты бегом побегу к Жрице. Если она не поможет — к Воину. Он хорошо знает Ви… его. Просто «его». Не стоит лишний раз концентрироваться на имени».
Девушка остановилась и, поняв, что у неё дрожат колени и пальцы, прислонилась лбом к прохладной стене. Душа требовала разобраться в происходящем, долг звал вернуться к бумагам и выкладкам по грядущей операции, а сердце… сердце стремилось обратно, туда, к пропахшим порохом, грязью и алкоголем оперативникам. К оборотню с гитарой, сидевшему среди них.
— Хватит, — вслух произнесла Рива, оторвалась от стены и направилась к своему кабинету.
Долг победил. На этот раз.
2012 год. Июль. Санкт-Петербург. Дачный проспект.
Неладное Олег почуял, только войдя в подъезд. Точнее, почувствовал запах дорогого табака с яблочной отдушкой. Медленно вытащил из ушей наушники. На лестничной площадке этажом выше шла оживлённая беседа.
— Отборный солод идёт на так называемый «односолодовый» виски, — вещал тонкий девичий, почти детский, голос, — имеется в виду зерно с одного урожая и одного поля. А из остального делают купажированный напиток. То есть, из «сборки» разных зёрен. Тут дело вкуса: односолодовый, конечно, считается элитным, но вот мне купаж нравится больше.