Зарубежная литература XX века: практические занятия
Шрифт:
Об авторе
Во французской литературе XX века после Марселя Пруста Селин сегодня в наибольшей мере привлекает внимание критики, но его место в каноне не столь прочно, как у других писателей. Селина мало изучают в школах, потому что скандальный, неудобный, выламывающийся из всех рамок писатель, чье влияние столь ощутимо в творчестве Генри Миллера и Курта Воннегута, представляет крайнюю позицию мизантропии по отношению к современности. Его первый роман «Путешествие на край ночи» стал главной сенсацией французской литературы 1930-х годов и едва не удостоился Гонкуровской премии. За ним последовали «Смерть в кредит» (1936) и написанный после визита в Ленинград антисоветский памфлет «Меа Culpa» (лат. «Моя вина», 1936), благодаря которому имя Селина на шестьдесят лет исчезло из советской критики.
В годы оккупации Франции гитлеровцами
Вернувшись во Францию в 1951 году, Селин с женой поселяются в Медоне, где он до смерти работает над трилогией о своем опыте в нацистской Германии («Из замка в замок» 1956, «Север» 1959, «Ригодон» 1961). Ярлык пособника нацистов еще долго не будет снят с Селина; только в 1976 году во Франции будет создано Общество по изучению жизни и творчества Селина и начнет выходить посвященный его творчеству журнал «Селиновские тетради». Вмешательство в политику дорого обошлось этому писателю, но его позднейшие политические взгляды несущественны для понимания его первого шедевра – «Путешествия на край ночи». Герой и повествователь в романе, Фердинанд Бардамю, фигура откровенно автобиографическая, поэтому приведем минимальные факты о жизни Селина.
Селин – литературный псевдоним Луи-Фердинанда Детуша, сына мелких парижских буржуа. Мать его владела кружевной лавочкой (Бардамю в романе: «ничто до нее не доходило, до моей матери... Смиренный и трагичный оптимизм был сутью ее натуры»), отец служил в страховой компании. В 13 – 15 лет родители посылали Селина в школы Германии и Англии (впервые попав под немецкий обстрел, Бардамю недоумевает: «Сколько я ни старался вспомнить, я ничего худого немцам не сделал. Немцев я немножко знал, я даже учился у них в школе, когда был маленьким, где-то под Ганновером. Я говорил на их языке. Тогда это была куча маленьких крикливых кретинов с бледными глазами...»). В 1911 году какое-то время он работает у парижского ювелира, выведенного в романе под именем ювелира Пюта.
Первая мировая война застала Луи Детуша в чине унтер-офицера кирасирского полка, куда он за два года до того поступил добровольцем. Добровольцем же идет на фронт и Фердинанд Бардамю. Через несколько недель боев во Фландрии Детуш был ранен, перенес несколько операций, был награжден медалью и уволен с военной службы. Военные эпизоды в жизни героя в целом соответствуют военному опыту автора.
В 1916 году Детуш нашел место управляющего плантациями в Камеруне, но вскоре заболел в Африке дизентерией и вернулся во Францию, где начал изучать медицину и в 1924 году получил диплом врача и место в Комиссии по гигиене Лиги Наций. Его должность требовала постоянных поездок по миру – Африка, Америка, Европа. Путешествие Бардамю в романе имеет под собой, таким образом, реальную основу.
Доктор в диспансере на парижской окраине – это тоже автобиографическая черта, но география Парижа в романе причудливо искажена. После развода с первой женой Детуш встретил американку Элизабет Крэг, которой посвящен роман «Путешествие на край ночи» и с которой он расстался через год после публикации романа, вызвавшего ожесточенную полемику в предельно политизированной литературной атмосфере тридцатых годов. Но при всей несомненной важности автобиографической основы романа, читать его только как беллетризованный отчет о жизни автора – значило бы сильно недооценить творение Селина.
О произведении
Роман открывается авторским предисловием: «Путешествовать очень полезно; это заставляет воображение трудиться. Все прочее – лишь разочарование и усталость. Вот и наше с вами путешествие – полностью воображаемое. И в этом его сила. Это путь от жизни к смерти. Люди, животные, природа и вещи – все здесь плод воображения». То есть Селин настаивает на фикциональной, вымышленной природе своего «путешествия по ту сторону жизни».
В романе много таких героев и эпизодов, которые совершенно очевидно не выдерживают проверки здравым смыслом с точки зрения реалистичности повествования (путь Бардамю по джунглям Африки к побережью, переезд героя из Африки в Америку в качестве галерного раба, карьера старухи Арнуй после двадцатилетнего затворничества). Герой после ранения стал слаб на голову, у него случаются провалы, он лечится в психиатрическом госпитале, так где гарантия, что читателю предлагается отчет о его реальных поступках и переживаниях,
Что больше всего шокировало и продолжает шокировать читателя Селина? Он нарушает большинство условностей межвоенной французской литературы, прежде всего на стилевом уровне. Селин использует интонацию и лексику сниженной речи, повседневный говор деклассированных слоев, что умело передано в переводе Эльзы Триоле, язык повествователя ярок и выразителен. Этим стилевым новациям соответствуют новации на уровне мировоззрения.
Остро-лирический роман представляет собой одновременно исповедь героя и панораму современной цивилизации. Шпенглеровский «закат Европы» превратился у Селина в глухую, беспробудную ночь, в которой люди движутся подобно призракам, сомнамбулически выполняя действия, необходимые для поддержания физиологической жизни. История Бардамю – это история утраты самоуважения, история труса, который в предельном самоунижении обретает внутреннюю свободу. Единственное, что отличает его и его приятеля Робинзона от окружающих, единственное, что может спасти Бардамю в глазах читателя, – это смутное внутреннее томление, тоска по свободе, толкающая их на цепочку авантюр, заставляющая предпринять безнадежное путешествие на край ночи. Для этого путешествия важно, что Бардамю законченный неудачник, что чувство собственного достоинства он воспринимает как роскошь, которая не по карману бедняку, что он смотрит на жизнь снизу, с самого дна общества, с единственной позиции, с которой все видно как оно есть. В романе говорится о пропасти между бедными и богатыми:
...есть два человечества, ничего общего друг с другом не имеющие: богатые и бедные. Для человека бедного на этом свете есть два способа, чтобы околеть; либо от абсолютного равнодушия себе подобных, либо от человекоубийственной мании тех же самых во время войны.
Он насквозь видит псевдопатриотизм власть имущих, для которых, как для ювелира Пюта, война представляет только случай для личного обогащения. Но социально-политическая сфера не является в романе главной, потому что в тот период автор принципиально осуждал любую ангажированность в литературе: «У меня нет мнений, анархистом я был, таковым и останусь навсегда». Несправедливость и лицемерие социального порядка в романе есть только проявление более глубоких закономерностей жизни.
Для Селина непререкаемой данностью становится убожество человека, его физическая и душевная мерзость, лживость, с которой люди маскируют сами перед собой свои истинные, всегда глубоко эгоистические побуждения. Бардамю – в начале романа студент-медик и впоследствии врач – без прикрас видит чисто животную, органическую природу человека. Жизнь под пером Селина лишается всякого флера духовности, набрасываемого цивилизацией, и возвращается к своим простейшим, органическим основам. Это и отличает Селина от большинства современных ему писателей – он показывает полностью дегуманизированную личность, дегуманизированную цивилизацию, у него не сохранилось и остатков веры в человека.
Тексты Селина пронизаны мизантропией, почему их и сравнивают часто с текстами Свифта; писавший о Селине Лев Троцкий предложил еще одно сопоставление, проливающее свет на место Селина во французской литературе: «Селин такой, каким мы его знаем, происходит из французской реальности и французского романа. И ему не приходится за это краснеть. Французский гений нашел в романе свое несравненное выражение. Ведя свое начало от Рабле, который, кстати, тоже был врачом, за четыре века своего существования великолепная французская проза распростерлась от жизнеутверждающего смеха до отчаяния и опустошения, от ослепительного рассвета до края ночи». Селин представляет, таким образом, традицию, прямо противоположную утонченному психологизму Пруста, о котором в романе говорится: «Пруст, сам полупризрак, с необычайным упорством плутал в бесконечно расслабляющей суете обычаев и поступков, в которых путаются люди большого света, призраки желаний, нерешительные развратники, без конца ожидающие какого-то своего Ватто, вялые искатели маловероятных Цитер». Селин выстраивает эпатажную оппозицию Пруст – мадам Эрот, эта расчетливая торговка живым товаром, которая «вышла из народа и крепко держалась за землю солидными вожделениями, тупыми и точными».