Зарубежная политическая лингвистика
Шрифт:
Многие исследователи, включая Дж. Лакоффа и М. Джонсона, придавали большое значение этому структурирующему аспекту концептуальных метафор [Lakoff, Johnson 2003: 7—14]. В этом отношении понятие концептуальной метафоры сходно с понятиями, разработанными в более ранних исследованиях, такими как «продуктивные метафоры», «конститутивные аналогии» и «корневые метафоры» [см. Leary 1995]. Структурирующий аспект концептуальной (или «корневой») метафоры был описан Пеппером:
«Человек, пытающийся понять мир, ищет ключ к его пониманию. Он сталкивается с какой-либо областью действительности и пытается в ее терминах осмыслить другие области. Эта оригинальная идея становится затем его основной аналогией, или корневой метафорой. Он как может описывает характеристики этой понятийной области или распознает ее структуру. Список ее структурных характеристик становится его основными концептами для объяснения и описания. Мы называем их набором категорий. В терминах этих категорий он может изучать другие области действительности. Он пытается интерпретировать все факты в терминах данных категорий» [Цит. по: Leary 1995].
Систематические исследования кластеров
Метафоры персонификации всегда привлекали внимание исследователей. Их исследовал римский ритор Квинтилиан в I веке н. э.: он отмечал, что метафора может переносить из неодушевленной сферы в одушевленную. Гораздо позднее Лакофф и Джонсон приняли и развили понятие персонификации в своей теории концептуальной метафоры, отметив, что метафоры персонификации позволяют «осмыслять наш опыт взаимодействия с неживыми сущностями в терминах человеческих мотиваций, характеристик и деятельности людей» [Lakoff, Johnson 2003: 33]. Аспекты человеческого существования бесчисленны, так что когнитивный процесс метафорической категоризации в терминах персонификации чрезвычайно разнообразен. Кластеры лингвистических метафор, произведенные данной концептуальной метафорой, могли бы, к примеру, описать какие-либо культурные феномены, типичные для социального сосуществования индивидуумов (например, война, семейная жизнь, романтические отношения и др.). Или же они могут быть тесно связаны с метафорами, воплощающими общие аспекты человеческого / телесного опыта (например, физическое и эмоциональное здоровье человека и его поддержание).
И Р. Гоцци [Gozzi 1999], и Дж. Лакофф [Lakoff 1991] утверждают, что метафора ГОСУДАРСТВО – ЭТО ЧЕЛОВЕК является одной из основных метафор, лежащих в основе концептуализации внешней политики. Когда государства описывают данной метафорой, в них видят присущие им характеры, что ведет к описанию государств как «миролюбивых и агрессивных, ответственных и безответственных, трудолюбивых и ленивых» [Lakoff 1991]. Мы пришли к выводу, что не только отдельные государства, но и международные образования (такие как ЕС, ООН, Всемирная Торговая Организация и другие) могут быть концептуализированы как «человек», вовлеченный в социальные отношения в рамках мирового сообщества. В данном исследовании четко осознается, что Евросоюз не является государством, однако отмечено, что в политическом дискурсе и дискурсе СМИ (как в Союзе, так и за его пределами) ЕС часто сравнивают с государством буквально и метафорически. Так, Мэннерс и Уитман отмечали, что зачастую иностранные партнеры понимают ЕС и отзываются о нем как о государстве [Manners, Whitman 1998: 237]. Такое понимание приписывается сложности и беспрецедентности Евросоюза. Как журналистам, составляющим репортажи о ЕС для внутренней и внешней аудитории, так и людям, воспринимающим местные и международные новости, сложно осмыслить феномен Евросоюза, который находится между наднациональными амбициями и межправительственными переговорами, управляется группой разнообразных политических институтов.
Соответственно метафорические категоризации, рассмотренные в данной работе, часто описывают ЕС как «человека», который живет «по соседству» и имеет «соседей», «друзей» и «врагов», он участвует в разных видах социального взаимодействия, например, «клуб», «семья», «романтические отношения», в разных видах социальной деятельности, например, «война», «соревнование», «учеба в школе», «азартные игры» и др. Такие концептуализации знакомы и легко узнаваемы, так что использование их в дискурсе СМИ облегчает понимание сложного явления, делает его «готовым к употреблению» как журналистами, так и публикой.
Концептуальные метафоры имеют свои структуры, которые используются в дискурсах убеждения – а именно в политическом и в дискурсе СМИ, – для того чтобы наводить на конкретные выводы и оказывать влияние на эмоции. Мы считаем, что метафоры персонификации исключительно сильны в данном контексте. Эти метафоры помогают аудитории новостей осмысливать и интерпретировать сложные и неясные явления международной политики (в нашем случае – ЕС) в знакомых, повседневных терминах, то есть в терминах человеческого взаимодействия и существования [Lakoff, Johnson 2003: 34]. В конечном счете метафоры персонификации могут формировать не только мнение о сложных явлениях и деятелях внешней политики, но и формулировать образ действий по отношению к ним. Описание в СМИ международных действий в терминах действий, предпринимаемых государствами как «настоящими» людьми, побуждает аудиторию новостей как к созданию образа Других (по отношению к их стране), так и к формированию эмоционального отношения к этому образу наиболее выгодным образом. В критических ситуациях такие эмотивные предрасположения могут привести к тому, что политики, участвующие во внешнеполитических делах, получат обратную связь со стороны аудитории (например, антивоенные протесты во время войны во Вьетнаме и, позже, войны в Ираке после того, как в средствах массовой информации появлялись разоблачающие образы; протесты мусульманской общественности по всему миру после
Цель данного исследования – дать ответ на два вопроса:
1. Какие образы расширяющегося ЕС были переданы широкой публике посредством концептуальной метафоры персонификации в дискурсах СМИ Австралии и Новой Зеландии?
2. Каким образом глубокие концептуальные структуры метафор персонификации способствуют категоризации ЕС в двух публичных дискурсах стран Австралазии и каковы их последствия для диалога ЕС с Австралией и Новой Зеландией?
Данная работа представляет собой дискурсивный интертекстуальный анализ доминантных и вторичных метафорических категоризаций, составляющих концептуальную метафору персонификации, использованных при освещении расширения ЕС в текстах новостей в Австралии и Новой Зеландии. Под доминантными (высокочастотными) метафорами понимаются те, которые использовались с относительно большей частотностью и встречались в большем разнообразии форм. В отличие от них метафоры, которые встречались менее часто и в меньшем разнообразии форм, названы вторичными [Santa Ana 1999: 198].
Австралия и Новая Зеландия – страны Тихоокеанского региона, участники ОЭСР (Организация по экономическому сотрудничеству и развитию). Обе страны имели многочисленные исторические и культурные связи с Европой в прошлом и настоящем. Например, активное сотрудничество с Великобританией, драматическое участие в двух мировых войнах в Европе, а также эти связи видны в Европейском туризме и иммиграции. Кроме того, обе страны имеют существенные экономические связи с ЕС: Евросоюз, состоящий из 25 стран-участниц, – один из трех ведущих торговых партнеров обеих стран и один из основных инвесторов в экономику Австралазии. Однако, несмотря на такое одинаковое сотрудничество с ЕС, политическое отношение Австралии и Новой Зеландии к Евросоюзу отличается. Австралийское правительство иногда предпочитает поддерживать во внешней политике США, а Новая Зеландия, наоборот, часто поддерживает внешнеполитический статус ЕС. Наиболее яркие примеры разницы во взглядах на международную политику этих двух стран Австралазии – их действия по отношению к ратификации Киотского Протокола и к войне в Ираке (в этих вопросах ЕС и США также занимают разные позиции). Кроме того, некоторые внутриполитические линии данных стран повторяют особенности внутренней политики США (в случае с Австралией) и ЕС (в случае с Новой Зеландией). Прежде всего это касается благосостояния государства (Новая Зеландия разделяет взгляды на благосостояние, типичные для некоторых государств ЕС) и прав человека (Австралия, например, не поддержала объединение прав человека и торговли в Основном Соглашении с ЕС, которое окончательно потерпело неудачу в 1997 г.) Принимая во внимание такую разницу двух политических парадигм в Австралазии, в данной работе мы делаем попытку выявить и сравнить метафорические категоризации персонификации, использованные для освещения расширения ЕС в новостях авторитетных СМИ двух стран.
Самое крупное и самое спорное в истории ЕС вступление в него восьми бывших коммунистических стран и двух небольших средиземноморских государств 1 мая 2004 г. неизбежно стало самым ярким событием, освещенным в СМИ Австралии и Новой Зеландии в 2004 году. Пользуясь результатами проекта «Восприятие Европейского Союза обществом, элитой и СМИ в странах азиатской части Тихоокеанского региона: Сопоставительное исследование» [12] , в данной работе мы обработали с помощью контент-анализа десять газет в двух странах и четыре программы новостей (вещающих в прайм-тайм) наиболее популярных телеканалов Австралии и Новой Зеландии за «точный» период расширения ЕС – с апреля по июнь 2004 года. Расширение было знаменательным событием всего года. «Точный» период охватывает само событие, а также предварительную агитацию и анализ после празднования события.
12
Проект был основан с целью изучения связи между восприятием Евросоюза обществом, элитой и СМИ в четырех азиатских странах Тихого океана – Австралии, Новой Зеландии, Южной Кореи и Тайланда. Проект состоял из трех частей. Для получения данных по трем группам применялись различные методы – контент-анализ местных СМИ, социологические исследования и подробные интервью с представителями политической, деловой и медиа элиты.
Было выявлено, что в пяти газетах Новой Зеландии опубликовали 53 статьи о расширении ЕС в период с апреля по июнь 2004 года. Австралийские газеты опубликовали 102 статьи на эту тему за обозначенный период. В обеих странах эти цифры составили почти 9 % от всего объема освещения темы в 2004 году. Телевизионный материал составил 9 программ новостей в Новой Зеландии (или 41 % всех телевизионных новостей о Евросоюзе в 2004 году) и 5 в Австралии (или 33 % всех теленовостей).
В печатных СМИ было собрано четыре обширных набора метафорических выражений – 219 метафорических примеров из газет Новой Зеландии, 36 из телевизионных новостей Новой Зеландии, 616 из статей австралийских газет и 31 из Австралийских телевизионных новостей, освещающих различные аспекты расширения ЕС. Лингвистические метафоры, относящиеся к концептуальной метафоре персонификации, составили приблизительно 38 % от метафор в Австралии и 32 % в Новой Зеландии. Примеры метафор персонификации в телевизионных новостях составили 58 % всех метафорических примеров в Австралии и 47 % в Новой Зеландии.