Зарубежная политическая лингвистика
Шрифт:
Новости Новой Зеландии в основном делали акцент на последствиях расширения для ЕС, и их диагноз был довольно печальным. Предполагалось, что старые государства-участники скорее всего «пострадают от Расширения» / «suffer from the Enlargement)) в отношении растущей безработицы и перегруженной системы социального обеспечения. В перспективе им «угрожает кровоизлияние от массового ухода рабочих мест на Восток» / «at threat, haemorrhaged by an exodus of jobs to the East». Поддержка расширения до самого расширения со стороны старых государств-участников ЕС «быстро увядала» / was «fading fast». У состоящего из 15 членов ЕС появлялся на свет ребенок, который «был рожден преждевременно и был слишком большим» / was " premature and far too big a bite». Из-за того что экономики старых членов ЕС воспринимались как слабые и из-за страха перед чрезмерной иммиграцией, Европа могла «упустить величайший шанс получить дозу энергии за все годы» / «miss out on its biggest chance for a shot of energy in years». Кроме того, был страх перед тем, что после присоединения к телу
Метафоры здоровья включают образы пищи и ее потребления, которые, будучи обнаружены, были отнесены к человеческому здоровью. ЕС сравнили с «финансовым Гаргантюа» / «fiscal Gargantuan, который при своем огромном размере, «переваривая свежую пачку участников» / «digesting the latest batch of members», скорее всего, когда-нибудь съест и сам ЕС. Если бы Союз оправился от последнего приема пищи, следующей, возможно, в ход пошла бы Турция и стала бы «самой жесткой для переваривания» / «the toughest of all to digest». Хотя некоторые полагают, что «самым большим и неперевариваемым куском, который ЕС когда-либо пытался проглотить» / «the biggest and the most indigestible lump that the EU might ever try to swallow», станет Россия. Таким образом, предсказывают, что такая сложная задача, как присоединение десяти новых членов, «уменьшит аппетит» / «dampen any appetite» к последующему росту.
Пока, согласно некоторым австралийским обозревателям, будущее Европы «некрасиво выглядит» / «not a pretty sight», другие полагали, что расширение придало ЕС «новое лицо» / «new face» и это стоило отпраздновать. Расширение «драматически изменяло профиль союза» / was «dramatically altering the profile of the union». Полагали, что это «меняющееся лицо Европы» / «changing face of Europe» наверняка «значительно усилит» / «considerably enhanced» бизнес и возможности рынка. Предполагали, что после «подтяжки лица» / «facelift» ЕС сможет найти работу на глобальном подиуме, работая моделью для других «региональных блоков власти в Азии, Тихом океане, в Южной Америке и Африке».
Раньше об Австралии говорили, что она «ведет хозяйство втроем» (живет «шведской семьей») / «in a menages a trois» с Америкой и Азией, а Европа не может даже «войти в спальню» / «get in the bedroom». Европе сложно было «иметь шансы на успех» / «get a look-in», находясь в тени Азии, но сейчас Европа стала «слишком большой», чтобы Австралия ее «не замечала» / «to ignore». От «дебютантов ЕС» с их деловым потенциалом «австралийский бизнес уже облизывается» / «the newest EU debutants» with their business potential were «wetting the corporate lips of Australian business». Новые государства-участники становились «даже более близкими и более привлекательными партнерами для Австралии в области политики, экономики и культуры» / an «even closer and a more attractive partner for Australia in political, economic and cultural domains». Мало кто удивляется тому, что австралийские политики, такие как министр иностранных дел Александр Даунер и министр иностранных дел теневого кабинета Кевин Радд, после расширения предприняли командировку с целью «поухаживать за Европой» / «court Europe».
Сценарий романтических отношений также был использован для описания отношений старых и новых членов Евросоюза. До расширения государства Центральной и Восточной Европы преследовали романтические отношения с ЕС, который иногда сопротивлялся. Австралийская пресса при освещении расширения в изобилии использовала метафору романтических отношений. Официальные заявления, такие как «Европа воссоединяется» / «Europe's getting reunited» и «сегодня Европа объединяется» / «today, Europe unites», подразумевали празднование бракосочетания или повторного бракосочетания. Желая сделать союз совершенным и положить начало семье, новые члены ЕС стали подумывать о «принятии евро» (досл. усыновлении) / «adopting the euro». Кроме того, ЕС платил по обязательствам России, когда она вступила в новые отношения с Центральной и Восточной Европой. Россию тем не менее оставили в противоречивых чувствах, с огромным желанием тоже попасть в широкие объятия Европы и в страхе, что ее забудут и оставят.
Говорили, что новые члены «приняли (досл. обняли) свободный рынок с большим энтузиазмом, чем их западные коллеги» / «have embraced the free market more enthusiastically than their western colleagues», в особенности Венгрия, наиболее ярый поклонник ЕС. О ней говорили, что она «следует за своим сердцем обратно в Европу» / «following its heart back into Europe» и выдвигает себя как «стабильный партнер» / «a stable partner», чей «энтузиазм» / «enthusiasm» Евросоюзу сложно будет упустить. В случае с Польшей к ней романтично подкрадывался частный сектор Евросоюза, «присматриваясь к прибыльным возможностям, представленным многочисленной образованной рабочей силой и растущей экономикой Польши» / «eying up the lucrative opportunities presented by Poland's large, educated workforce and a growing economy».
В прессе Новой Зеландии метафора романтических отношений не была приоритетной, но когда ее использовали, она в основном передавала негативные отношения. До расширения бедные и политически нестабильные восточноевропейские государства «держали на почтительном расстоянии» / «were kept at arm's length» от ЕС. После расширения наблюдалась «новая напряженность» / «new strains» между богатыми западными европейцами и бедными восточными европейцами. «Казанова» – Евросоюз вместо поцелуев раздавал «пустые обещания» / «empty promises».
Такие проблематичные отношения характеризовались «скандалами» / «rows» и «ссорами» / «spats», «перебранками из-за бюджета и субсидий» / «squabbling over budgets and subsidies» и «ведением преувеличенных диспутов из-за власти и денег» / «tackling looming disputes over power and money», что делало их похожими на «бесконечный бой быков» / «endless bullfight», несмотря на недавнее воссоединение. Часто говорят, что ЕС использует «пряники» в качестве мотива для побуждения к проведению реформы для установления полного членства, а также говорят, что ЕС «издевается» / «taunting» над новыми членами своими обещаниями полной унификации. Между новыми членами ЕС в результате расширения завязалась драка, и даже Россия участвовала в ней, «упершись в вопросе об условиях жизни довольно многочисленной русской общественности в Латвии и Эстонии» / «digging in its heels over the conditions of the sizable Russian communities in Latvia and Estonia».
В результате писали, что и новые государства ЕС, и старые «находятся в смешанных чувствах по поводу того, какое значение это изменение будет иметь для них и для Европы» / having «mixed feelings about what this change will mean for them and for Europe». Хотя некоторые комментаторы отмечали, что «радость привела к опасениям и даже враждебности» / «joy has given way to apprehension and even hostility» со стороны и старых, и новых государств-участников, австралийские репортажи предсказывали, что «энтузиазм должен в значительной степени перевесить» тревоги / " enthusiasm should vastly outweigh» the anxiety. «Тревожность» / «anxiety», сопровождавшую расширение, считали неизбежной. Для небольших новых государств (например, для Мальты) расширение ЕС обернулось страхами, что крупные европейские государства «разорят их» / fears about being «overwhelmed» или «уничтожат» / «wiped out». Для более крупных новичков (например, Польши) результатом расширения стало чувство того, что их " предали решением ЕС отложить полное субсидирование новых членов ЕС на 10 лет» / a feeling of being " betrayed by the EU's decision to postpone the full extent of subsidies for new members for 10 years».
Во многих старых государствах-участниках ЕС воссоединение континента привело к «страху» / «fear» перед мигрантами из бывших коммунистических государств. Этот страх привел к публичной «истерии» / «hysteria» по поводу того, что старые правительства ЕС не смогут ограничить доступ новичкам к общественному жилью и пособиям. Естественно, несколько государств ЕС были замечены в «недовольном настроении» / in a " grudging mood» – многие из этих государств стали «гораздо менее уверены» / became «much less confident» в расширении.