Зарубежный криминальный роман
Шрифт:
Охотнее всего я бы отправился к Меньшикову, но меня предупредили, чтобы я этого не делал. Старого алкоголика, который тосковал по жизни, как старая дева по Святому Духу, я решил отыскать только потом, если не будет другого выхода.
Я нерешительно прогуливался взад и вперед перед обувным магазином, рассматривая при этом модели на витрине. Рядом беспрерывно вертелись створки широких дверей. „Антиблистер“ был процветающим магазином, самым большим в области. Наконец я собрался с духом и вошел.
У одной стены стоял огромный аквариум. В неярком свете лампы плавали причудливые, словно нарисованные кистью художника, рыбы. Над ним висел широкий ковер работы индийского мастера. Чудесными сияющими красками был изображен уголок дикой природы: неподражаемой красоты Гранд-Каньон
Было трудно оторвать глаза от чудесной картины. Но если я все же так сделал, то лишь потому, что искал другой шедевр. Примеряя одну за другой несколько пар ботинок, я шарил взглядом по огромному помещению. Три двери из салона вели во внутренние помещения.
Я выбрал ботинки среднего качества, не преминув заметить при этом, что искал нечто другое. Продавщица попросила меня прийти попозже — с минуты на минуту магазин ждет поступления товара. Я поблагодарил ее, расплатился и медленно побрел по впечатляющему залу с произведениями искусства на стенах к двери цвета слоновой кости в левом заднем углу. В правой руке я держал два пакета — один от Бертона со стеклянным трубочками, другой с только что приобретенными ботинками, а левой — осторожно нащупал сверкающую серебром дверную ручку. Одновременно я сделал вид, будто хочу идти дальше. Мой взгляд был устремлен туда, где между высоких этажерок висела написанная маслом картина. Я склонил голову набок, чтобы полностью прочувствовать красоту этого пейзажа. Я тянул и дергал ручку двери, одновременно делая вид, что всерьез размышляю, рукой какой знаменитости могло быть написано это полотно.
Разумеется, я не остался незамеченным, на что так надеялся. Я уже снял руку, раздосадованный, что дверь закрыта, как вдруг за спиной прочирикал звонкий, как колокольчик, голос:
— Оригинальное изображение моря, господин, — гордость нашего дома. Выход находится на противоположной стороне.
Я вздрогнул, вежливо поблагодарил за подсказку, бросил на „оригинальное изображение моря“ еще один оценивающий взгляд, будто сомневаясь в его подлинности, и вышел из магазина.
Не спеша я завернул за угол. От площади Линкольна отходила Хантсвилл-роуд, одной из ее боковых улиц была Дарк-лейн. Этот исключительно мрачный переулок начинался в Центральном парке с его хрустящими гравийными дорожками и высокими, посаженными в незапамятные времена столетними деревьями. На Дарк-лейн выходила ограда обувного магазина, за которой находился огромный двор с сараями и гаражами. Оттуда можно было, наверное, проникнуть внутрь здания.
Ворота оказались закрытыми. Я решил ждать. Заказанный товар привезут, разумеется, не к главному входу в магазин. По прибытии его откроются ворота. Если поставка товара по каким-то причинам не состоится, я решил с наступлением темноты попытаться перелезть через ограду.
Я бродил взад и вперед по переулку, как бездельник, у которого слишком много времени. Опустив глаза, я делал вид, что считаю камни мостовой или ломаю голову над какой-то проблемой. Тот, кто меня видел, никогда бы не догадался, что я задумал.
Примерно через час за угол завернул грузовик, за ним второй, потом третий и, чуть позже, четвертый. Передняя машина затормозила перед воротами, и я понял, что ждал не зря. Очевидно, прибыла большая партия товара. Как только колонна машин остановилась, я медленно пошел вперед, засунув левую руку в карман, а правой небрежно покачивая обоими пакетами.
Вскоре я добрался до последнего грузовика и осмотрелся, не заметил ли кто-нибудь меня. Затем я вскарабкался наверх. Через несколько секунд я уже сидел перед большими штабелями коробок с обувью. Автомобили стояли недолго и вскоре тронулись с места. Через дыру в тенте я видел удаляющиеся дома Дарк-лейн. Наконец грузовик свернул во двор, теперь я заметил на противоположном дворе еще один дощатый забор.
Ворота закрыли. После этого машины остановились. Я раздвинул тент. От ворот через двор сюда ковылял пожилой мужчина. Вскоре он исчез из моего поля зрения. Недолго думая, я спрыгнул и тут же ощутил неуверенность в себе. Мне было неудобно, как непрошеному
Я прокрался обратно к лестнице и поднялся еще выше. На пятой или шестой ступеньке, услышав сверху шаги, я быстро вернулся и скрылся в комнате на первом этаже. Неподвижно застыв за прикрытой дверью, я подождал, пока затихли шаги, по-видимому, принадлежащие женщине, вероятно, горничной — и раздался щелчок дверного замка. Затем я поднялся на следующий этаж.
Там было пять комнат. В одной из них играла музыка. Работало радио или телевизор. Посмотрев в замочную скважину, я обнаружил растения с большими мясистыми листьями. Не останавливаясь, я двинулся дальше, прислушался и, убедившись, что все спокойно, осторожно нажал на ручку следующей двери и чуть-чуть приоткрыл ее. Перед мной возникло зрелище накрытой шелковым покрывалом двуспальной кровати. Я снял ботинки, скользнул в спальню, прополз по коврику до кровати, задвинул поглубже под кровать, пока не наткнулся на преграду, пакетик Бертона, затем вскочил, выхватил из сумки фотоаппарат и, не обращая внимание на расстояние и освещение, сделал пять снимков висевшего на стене ковра.
За дверью я обулся, легкими, пружинистыми шагами пробрался к лестнице и побежал вниз, перепрыгивая через три ступени. Около первого этажа я остановился. Опять щелкнула дверь. Кто-то шел по коридору. Возвращаться было слишком поздно. Поэтому я решительно пошел вперед, но медленнее, не пропуская ни одной ступени. Уверенно ступая, я размахивал картонкой с обувью и насвистывал мелодию какого-то идиотского марша. Незнакомка — она и в самом деле оказалась горничной — свернула за угол и пошла вверх по лестнице. Я заметил облегающую юбку, изысканного покроя блузку и симпатичное лицо девушки. Ее кроткие глаза вопросительно посмотрели на меня. Я нахмурился, ответил дерзким пристальным взглядом, чуть сильнее качнул картонку с обувью и, когда мы поравнялись с ней, усмехнувшись, выдавил: „Здрасьте“. Не знаю, заподозрила ли она что-то. Наверное, она приняла меня за курьера. В любом случае, я беспрепятственно выбрался во двор.
Перед воротами стояли две разгруженные машины, две другие стояли бок о бок перед платформой. Рабочие занимались перевозкой коробок на склады.
Я снова неторопливо пересек двор, миновав водителей, громко споривших между собой с сигаретами в зубах. Мой план был предельно прост. Я хотел смыться на Дарк-лейн, но вскоре пришлось убедиться, что обувной магазин „Антиблистер“ снова застраховался от непрошеных гостей. Ворота были закрыты. Не оставалось ничего иного, кроме как вернуться. На обратном пути я надеялся незаметно забраться в пустой грузовик, чтобы он вывез меня за ворота. К сожалению — или как позднее оказалось, к счастью — никто не выезжал. Все машины стояли развернутыми к воротам, ветер развевал свободно свисающие концы тента, и всегда кто-либо из водителей глядел в мою сторону. Я страстно желал, чтобы открылось окно и выглянула девушка. Тогда, конечно, все обернутся к ней. Но мое желание не исполнилось. Поэтому мне не осталось другого выбора, кроме как с бравым видом вернуться обратно в дом, и я еще должен был благодарить судьбу, что никто не встал у меня на пути, хотя меня провожали до дома несколько пар удивленных глаз.