Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека
Шрифт:
XIV. С. Н. Слуцкий. Евреи в БССР – 134-152
XV. Л. Г. Зингер. Еврейское население г. Москвы – 153-164
XVI. Некрологи – 165-167
XVII. Обзоры и рефераты – 168-179
Сб. III, вып. 2, Л., 1930. Изд. «Еврейского историко-этнографического о-ва», 1200 экз., 223 с.
I. С. Р. Дихтяр. Деклассированное еврейство г. Минска – 3-59
II. Н. П. Кеворков и М. К. Мартюкова. Материалы к вопросу о расовом биохимическом индексе бухарских (туземных) евреев – 60-61
III. М. С. Софиев. Материалы по обследованию туземных (бухарских) евреев г. Старая Бухара – 62-71
IV. И. Д. Кессер. Подворное обследование Керминитского еврейского квартала (махалля) – 72-75
V. Я. Н. Петропавловский. Материалы к росто-весовой
VI. А. М. Габинский. Материалы к сравнительной характеристике физического развития еврейского населения Украины – 85-107
VII. Д. В. Кантор К вопросу о значении национального момента в этиологии близорукости – 108-116
VIII. И. Я. Морейнис. Трахома в еврейских колониях Зиновьевского округа – 117-122
IX. И. Я. Гамарник. К вопросу о семейных невродистрофиях у евреев – 123-126
X. З. С. Левин. Семейная амавротическая идиотия среди евреев Белоруссии – 127-147
XI. М. М. Патлажан. Сравнительная болезненность типо-литографов г. Одесса в национальном разрезе – 148-156
XII. Л. С. Каминский . Естественное движение еврейского населения в СССР в 1926 г. – 157-173
XIII. А. С. Нордштейн. Еврейское население г. Ростова-на-Дону – 174-180
XIV. Г. Д. Финкельштейн. Смертность в Одессе – 181-196
XV. И. М. Гордон. Очерк санитарной культуры у древних евреев – 197-204
XVI. Обзоры и рефераты – 205-221
Глава V ГЕНЕАЛОГИИ И ПАТОГРАФИИ
Генеалогический анализ, наследие геральдических генеалогий, имеет целью выяснить характер наследования определенных болезней, физических и психических свойств, включая специальные таланты. Клинико-генеалогические исследования – непременная часть практики невропатолога и психиатра. Это видно, напр., по подзаголовку монографии С. Н. Давиденкова «Проблемы полиморфизма наследственных болезней нервной системы. Клинико-генеалогический анализ» (Ленинград, 1934) [138] или монографии А. Галачьяна «Наследственные закономерности при шизофрении. Клинико-генетическое исследование» (М., 1937). Генеалогический анализ – важная тема книги проф. А. А. Кронтовского «Наследственность и конституция» (Киев, 1925), других книг и множества статей.
Общий интерес представляют родословные выдающихся людей, таких культурных героев, как Александр Сергеевич Пушкин и Лев Николаевич Толстой. Однако когда родословная сопровождается патографиями, то ценность ее существенно повышается.
Общее определение патографии – медицинская биография, или биография на фоне истории болезни данного лица [139] . Несомненно, писателям и их персонажам посвящено основное внимание патографов [140] , и в более узком значении патография – раздел психиатрии, изучающий изображения психических расстройств в художественном творчестве, а также влияние различных заболеваний на само творчество деятелей культуры [141] . Патография как жанр существует в русской психиатрической литературе лет 100 или более. Чтобы составлять патографии литераторов, полководцев, изобретателей или художников, нужно одновременно быть психиатром, литературоведом, историком или специалистов в той области, в которой прославился персонаж, а также и самому нужно быть литератором. По иронии судьбы, один из первых, если не первый русский патограф В. Ф. Чиж [142] литературным даром не обладал.
Среди русских патографических работ назову следующие: Д. А. Аменицкий. «Эпилепсия в творческом освещении Ф. М. Достоевского» (Сб. Памяти П. Б. Ганнушкина, M.-Л., 1934); П. М. Зиновьев. «О задачах патографической работы» (Журнал им. С. С. Корсакова, 1927) и «Душевные болезни в картинах и образах» (М., 1927); П. И. Карпов. «Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства и техники (M.-Л., 1926) и «Творчество заключенных» (М., 1929); С. А. Суханов. «Патологические характеры» (СПб., 1912); H. Н. Баженов. «Психиатрические беседы на литературные и общественные темы» (М., 1903) и мн. др., а также «Хроника рода Достоевского, 1503–1933» (М., 1933) М. В. Волоцкого, включающая 370 персонажей. Разумеется, сюда относится «Генетический анализ психических особенностей человека» Н. К. Кольцова (1924, см. гл. II).
К этой теме определенное отношение имеет учение о конституциях, но я не буду ее касаться. Лишь бегло замечу, что все русские (как и европейские) исследователи в этой области были под впечатлением замечательной книги Эрнста Кречмера «Строение тела и характер». В ней он выделил пикнический, астенический и атлетический типы. Книге и классификации типов Кречмера предшествовала (менее
Книга Кречмера вышла в Берлине в 1921 г. и выдержала 24 прижизненных издания, в русском переводе – в Москве со 2-го издания в 1924 и 1930 гг., в Киеве в 1924 г. с третьего. В качестве приложения к переводу книги Ф. Вейндрейха «Раса и строение тела» (Л., 1929) дан обзор Б. Н. Вишневского «Русские работы по поводу конституции человека».
В 1970-е и 1980-е годы В.П. Эфроимсон разрабатывал круг вопросов, обозначенных в очерке «Эволюция альтруизма», по преимуществу проблему генетики гениальности, лишь вскользь намеченную в 1971 г. Я наблюдал поистине титаническую работу Владимира Павловича, составившего (путем просмотра всех книг Ленинской б-ки на это тему по крайней мере на шести языках) колоссальное количество патографий выдающихся людей – при явном недостатке, порой отсутствии, материалов для таких изысканий.
Эфроимсон сосредоточил усилия на поисках вероятных биохимических механизмов повышенной умственной активности. Он включил в книгу «Генетика гениальности» [143] патографии нескольких сотен талантов и гениев с определенными особенностями (гиперурикемия, гипоманиакальность, синдромы Марфана и Морриса). То есть он дал попытку анализа генетического и биохимического уровней регуляции, обеспечивающих выдающиеся способности. Эфроимсон указывал и особенно подчеркивал роль регуляторов иного свойства, социальной преемственности, и особенно социальной востребованности гениев и высших талантов. Он, однако, сознавал, что механизмы повышенной активности суть лишь факторы реализации тех или иных уже наличных способностей, которые не вносят ясности в происхождение данных способностей.Мы помещаем здесь ряд родословных из «Русского евгенического журнала», включая краткую родословную Гальтона – Дарвина, Пушкина, Толстого, Карла Бэра, С. Ю. Витте, Бакуниных и др. С тех пор как они были опубликованы в 1920-е годы, ряд родословных несомненно пополнился дополнительными данными. Но нам интересно именно то, что было сделано в рамках Русского евгенического общества и его «Журнала». Конечно, статья Кольцова «Родословные наших выдвиженцев» (1926, см. гл. II) также относится к данной теме.
Мы печатаем патографию Велимира Хлебникова, составленную В. Я. Анфимовым по впечатлениям от общения в 1919 году, когда поэт сам пришел в его клинику, в надежде укрыться от мобилизации в Гражданскую войну (прототип ухода Мастера в романе М. А. Булгакова), и «Опыт характерологического анализа рода», методологическую заключительную главу XII «Хроники рода Достоевского» М. В. Волоцкого.
Патографиям был посвящен «Клинический архив и т. д.» Г. В. Сегалина. Сегалин страстно желал разрешить загадку дисгармонии между уязвимостью нервно-психической конституции и высокой одаренностью евреев. Когда кто-либо возвышается, то весь народ идет книзу, – это один подход к задаче. Другой подход, вышедший из моды и утерявший эвристический потенциал, но по какой-то прихоти привлекший Сегалина, зависит от понимания таланта как отклонения от нормы и рассуждения, что всякий выдающийся человек ненормален, то есть психически болен.
Мы ограничиваемся содержанием 5 томов 1925–1930 гг., потому что А. П. Кормушкин в Петербурге перепечатывает избранные публикации «Клинического архива», а также потому, что уровень статей весьма разнороден и та или иная статья не даст уравновешенного представления о характере журнала. Тем временем именно содержание остается не вполне доступным даже профессионалам.Генеалогия Ч. Дарвина и Ф. Гальтона{13} [144] Н. К. Кольцов
Два имени тесно связаны с евгенической идеей, и трудно назвать третье, равного с ними достоинства и равного значения в короткой истории евгеники. Это, во-первых, величайший биолог XIX века Чарльз Дарвин, без которого самая идея облагорожения человеческой расы не могла бы возникнуть; во-вторых, Фрэнсис Гальтон, впервые придавший понятию евгеники определенную форму и по справедливости считающийся отцом нашей молодой науки [145] . В своих четырех главных книгах: «Наследственный гений», «Английские ученые», «Исследования о способностях человека» и «Природная наследственность» Ф. Гальтон настойчиво проводит ту мысль, что «тот же самый закон, который управляет наследственностью роста и цвета глаз, в равной степени применим и к артистическим и умственным способностям». И он еще яснее формулирует эту идею, когда, говоря о своих исследованиях по генеалогии членов Royal Society, приходит к такому выводу:
«Результаты моих изысканий доказывают существование в стране незначительного числа более или менее изолированных наследственных центров, вокруг которых концентрируется значительная часть всех наиболее способных элементов нации, которые все более и более рассеиваются по мере удаления от этих наследственных центров» [146] .
Гальтон резко подчеркивает, что главным источником таланта является «nature», т. е. природа, наследственная основа умственных и душевных способностей; противоположное условие – «nurture», т. е. воспитание, – является лишь дополнительным фактором.