Заседание рейхстага объявляю открытым
Шрифт:
Но те, кто думал, что после такого внушения Клара стушуется и умолкнет, глубоко заблуждались. Она снова взяла слово и заявила, что социал-демократ избирался членом совета общины не для того, чтобы демонстрировать свои манеры и умение прилично себя вести, а чтобы отстаивать классовые позиции. Участники собрания встретили ее слова аплодисментами.
Это была лишь одна из многих стычек по принципиальным вопросам.
В результате ее выступлений в социал-демократической организации Штутгарта повеяло свежим ветром.
Интересная
Но тут произошло событие, сразу изменившее течение всей ее жизни.
Важная беседа
Издатель Вильгельм Дитц удобно расположился в кресле за письменным столом и внимательно разглядывал сидящую перед ним молодую женщину. Ее тонкое, умное лицо выражало напряженное ожидание. Однако жизнь научила Дитца терпению, и он молча ждал ответа своей собеседницы. Перед этим Дитц сообщил ей о своем намерении принять в свое издательство созданный Эммой Ирер журнал «Арбайтерин» («Работница»). Это должен быть руководящий орган, помогающий развивающемуся социалистическому женскому движению, придающий ему определенное, нужное направление. Но необходим редактор — способная, энергичная женщина, хорошо подготовленная в теоретическом отношении. Только при этом условии он сможет взяться за такое рискованное предприятие. И Дитц неожиданно спросил, не согласится ли она стать таким редактором.
Клара лихорадочно думала. Ей представляется возможность, может быть единственная и неповторимая, взяться наконец за то дело, к которому она всегда так стремилась. Однако в то самое время, когда Клара уже зажглась этим неожиданным и взволновавшим ее предложением и начала мысленно строить планы, как лучше организовать это новое и большое дело, она, привыкшая подвергать все добросовестной и объективной проверке, задала себе вопрос: справится ли с такой ответственной задачей? Правда, Клара была неплохой журналисткой, умела писать, но она никогда не работала в редакции.
Опытный издатель с доброжелательной улыбкой выслушал ее сомнения и тут же их рассеял: «Если у вас встретятся трудности, я здесь и всегда готов вам помочь».
Это решило исход дела.
Новая газета получила название: «Гляйхайт. Газета в защиту интересов работниц».
Клара Цеткин руководила ею двадцать пять лет — вплоть до того дня в мае 1917 года, когда правые лидеры социал-демократии, скатившиеся в лагерь германского империализма, лишили ее возможности продолжать работу в газете.
Беседа с Дитцем состоялась в конце 1891 года, и вскоре оттиски пробного номера новой газеты лежали на столе у Клары Цеткин. Она вышла в свет еще до конца года, ее читали в Берлине, Саксонии, Гамбурге, Франкфурте-на-Майне — повсюду,
Клара Цеткин приступила к выполнению наиболее близкой ее сердцу задачи.
«Сто сорочек за неделю!»
«Сто сорочек за неделю!»
Я глазам своим не верю.
Напечатано в газете —
Так работает швея!
«Сто сорочек за неделю,
Элегантных и красивых!»
Это чудо из чудес В наш чудесный славный век!
Сто сорочек за неделю!
И награда за труды:
Голод, нищета, болезни,
Горе, слезы униженья,
Преждевременная смерть.
(Из стихотворения рабочего поэта Роберта Зайделя, опубликованного в газете «Гляйхайт»
2 июля 1902 года)
С развитием капиталистической экономики в Германии, так же как в Англии, Америке, Франции и других странах, женский труд стал использоваться в различных отраслях народного хозяйства. В 1882 году численность работающих немецких женщин достигла 5,5 миллиона, а по данным переписи 1895 года, она возросла до 6,6 миллиона (из них 1,5 миллиона трудились в промышленности, 2,8 миллиона — в сельском хозяйстве, 0,6 миллиона — в торговле и на транспорте, 0,2 миллиона — в сфере общественного обслуживания и представители свободных профессий, свыше миллиона — домашние работницы). Работницы проклинали капиталистический строй, они трудились по 11—13, а нередко и по 16—18 часов в сутки. Их заработная плата составляла не более двух третей, а часто всего лишь половину заработка мужчины. Не существовало никакой охраны женского труда, никакой заботы о детях.
Мы листаем страницы «Гляйхайт», и бесконечной вереницей проходят мимо нас надомницы и фабричные работницы, батрачки и горничные, матери, работающие не разгибая спины вместе с мужем и детьми за домашним ткацким станком или изготовляющие детские игрушки; кельнерши, часто живущие только на чаевые и, чтобы существовать, вынужденные заниматься проституцией; продавщицы, получающие в месяц от 20 до 40 марок и покупающие себе — яа то воля шефа! — чулки-паутинку и элегантные платья; жены пролетариев — домашние хозяйки, которые на скудные заработки своих мужей никогда не в состоянии досыта накормить семью.
А вот работницы швейной промышленности, жизнь которых — сущий ад. Швейная промышленность основывалась тогда на труде надомниц, на так называемой потогонной системе, при которой швея работала для мелких хозяйчиков, в свою очередь сдававших товар крупным предпринимателям.
Женщин заставляли работать в маленьких, тесных, полутемных, душных мастерских. Из-за плохого освещения многие работницы быстро теряли зрение.
В разгар сезона рабочий день женщин и девушек длился 14—16, даже 17 часов и более, часто мастера давали еще работу на дом. Работали по воскресеньям и в праздники. Многие работницы умирали от туберкулеза и истощения.