Заседание рейхстага объявляю открытым
Шрифт:
«Тогда,— разъясняла Клара Цеткин,— для всех будут созданы удовлетворительные материальные условия жизни и возможности культурного развития, и искусство из привилегии относительно немногих станет всеобщим достоянием».
Первые военные тучи
После бурных споров, полемик и стычек 1909 и 1910 годов здоровье Клары Цеткин вновь сильно пошатнулось. Летом 1911 года в саду загородного дома в Зилленбухе цвели розы, мягко светило солнце, из домика в лесу доносились голоса социалисток, приехавших
1 июля 1911 года германское правительство направило канонерку «Пантера» в порт Агадир, выступив с угрозами по адресу Франции и требуя вновь владений в Марокко. Провокация вызвала появление Англии. Итак, война? Империалистическая Германия открыто приветствовала создавшуюся ситуацию. «Вот это подвиг!» — писала «Рей-ниш-Вестфалише цайтунг» — орган германской тяжелой индустрии. «Французы еще могут достичь взаимопонимания с нами в вопросе о разделе Марокко, если же они этого пе пожелают, пусть «Пантера» сыграет роль депеши из Эмса». «Депеша из Эмса» — фальшивка, состряпанная Бисмарком,— вызвала в 1870 году войну между Пруссией и Францией.
Генералы сгорали от нетерпения — так хотелось им поскорее развязать желанную войну, владельцы крупнейших монополий и юнкеры жаждали военной добычи и сулящих колоссальные прибыли военных поставок и всячески разжигали в народе шовинистические настроения.
Трудящиеся массы были полны тревоги. Матери думали о своих сыновьях, находящихся в военных казармах, жены вынимали из шкатулок военные извещения о порядке мобилизации, ежегодно получаемые их мужьями. Во многих семьях, особенно в деревнях, усердно молились.
Рабочие на предприятиях сжимали кулаки от гнева. В Англии и Франции они выходили на улицы городов. В Германии на собраниях, организуемых социал-демократами, левые выступали против авантюристической политики германского империализма в Марокко. На одном из митингов в Штутгарте, где присутствовало 6 тысяч человек, выступил Карл Либкнехт. В принятой резолюции собравшиеся потребовали решительной борьбы против авантюры в Марокко, вплоть до принятия крайних мер.
Между тем правление партии не торопилось что-либо сделать, хотя именно немецким социал-демократам надлежало выступить в первую очередь. Лишь в начале августа, под растущим давлением масс, правление призвало проводить собрания протеста; за эту медлительность оно тогда подверглось резкой критике со стороны левых.
После призыва партийного руководства антиимпериалистическое движение протеста бурно развивалось. В Лейпциге, Нюрнберге, Мюнхене, Ганновере и многих других городах состоялись массовые митинги. В Трептов-парке в Берлине собрались 3 сентября 200 тысяч рабочих. Немецкий народ, как и другие народы Европы, не хотел войны.
Разве могла Клара Цеткин в такой момент молчать, предаваться отдыху и покою? 14 августа в «Гляйхайт» наряду с другими материалами, посвященными марокканскому вопросу, была опубликована полная пламенного боевого пафоса передовая статья Розы Люксембург. Громко звучал и гневный голос Клары Цеткин среди тех, кто упрекал правление партии в равнодушии и нерешительности.
На партийном съезде в Иене в 1911 году Клара Цеткин подвергла
Драматические события лета 1911 года глубоко потрясли Клару Цеткин. Это показывает страстный тон, который принимают теперь ее звучащие как клятва статьи и речи, направленные против военных приготовлений германского империализма. Разве провокация в Марокко не показала со всей очевидностью, что каждый день может разразиться мировая война?
На социалистической женской конференции в Иене (последняя организованная социал-демократической партией в тот период, когда к ней принадлежала Клара Цеткин) она выступила с докладом «Женщины и выборы в рейхстаг». Это была резкая и горькая обвинительная речь против германского империализма и тех, кто поддерживает его великодержавную политику. Одновременно это был и призыв к действию, обращенный в первую очередь к трудящимся женщинам.
Это вам, говорила им Клара Цеткин, придется жертвовать своими сыновьями, а дома нести главное бремя вой-пы. Однако и в мирное время, разъясняла своим слушателям Клара Цеткин, империализм объединяет в себе «все зло, все гнусности капиталистического классового господства: все большее экономическое ограбление масс применением бессовестной и наглой налоговой политики; безудержный разгул взяточничества и спекуляций; непрестанное взвинчивание цен; развертывание деятельности самых реакционных подстрекательских организаций; свирепое подавление всякой деятельности в области социальных реформ; отказ от решения задач в области культуры; лишение масс политических прав. Такой ход событий находится в непримиримом противоречии с интересами пролетарских женщин».
В речи, встреченной делегатами бурными аплодисментами, она призывала женщин употребить свою власть, которую дает им массовое участие в капиталистическом производстве, чтобы сражаться, как подобает истинным боевым соратницам, против своего смертельного врага — империализма.
Непримиримая борьба против германского империализма, за мир, демократию и социализм! Это требование Клара выдвигала все вновь и вновь в начавшейся вскоре избирательной борьбе. Она выступала с речами в Майнце, Вормсе, Швейнефурте, Берлине, Франкфурте-на-Майне, в Цвиккау-Криммичау, Рейхенбахе, Йлауэне, Эссене, Эль-берфельде, Леннепе, Меттманпе, Бармене, Нюрнберге, Фюрте и Дюссельдорфе.
По мере того как опасность войны становилась все более очевидной, атаки левых против ревизионистов принимали более острый характер. Еще в 1910 году на партийном съезде в Магдебурге полемика Клары Цеткин с ними приняла невиданные до той поры острые формы. Тогда Роза Люксембург и Карл Либкнехт выразили свое возму-щспие против партийных руководителей в Южной Германии, которые на протяжении длительного времени полностью сблизились с либералами и, вопреки партийным решениям, голосовали за государственный бюджет. Роза Люксембург и Карл Либкнехт потребовали исключения их из партии.