Заседание рейхстага объявляю открытым
Шрифт:
Впервые после того, как усилиями реакции был изгнан из рейхстага Карл Либкнехт, под сводами этого зала вновь прозвучал голос оратора, по праву выступающего от имепи немецких трудящихся, защищающего их подлинные жизненные интересы.
Через несколько недель, 28 июля, Клара Цеткин еще раз с трибуны рейхстага выступила против договора в Спа. Когда в своей речи она перед лицом мировой общественности заклеймила позором зверства германских милитаристов в Северной Франции и Бельгии, в зале поднялась настоящая буря, подобная тем, какие часто здесь происходили во время выступлений Карла Либкнехта.
«За
«Я полагаю, уважаемый господин,— отвечала ему Клара Цеткин,— мне будет благодарна Германия за то, что я говорю правду... Признавая правду и высказывая ее, приобретают больше, чем тогда, когда оспаривают или отвергают исторические факты. Оспаривая и опровергая истину, себя не возвышают, этим себя лишь унижают перед другими странами и народами, вызывают к себе презрение!»
С той же революционной отвагой она выступила во время обсуждения в рейхстаге проекта закона о разоружении населения. Без тени смущения и страха Клара заявила, что этот закон, который должен якобы защитить Веймарскую республику от правых путчистов, в действительности направлен против рабочих.
«В то время как выискивают каждого рабочего,— сказала она,— в доме которого после войны застрял карабип или какое-либо иное оружие в этом роде, остаются полностью безнаказанными магнаты в Померании и Мекленбурге, хранящие в своих поместьях целые склады оружия».
И когда Клара Цеткин решительно заявила представителям реакции, что рабочий класс не даст заткнуть себе рот и не позволит, чтобы его штыками заставляли выходить на работу, то все — и реакционеры, и революционные рабочие — понимали ее именно так, как она хотела быть понятой, а именно, что борьба против милитаризма и империализма должна и будет продолжаться с неослабевающей силой.
Поездка в Советскую Россию
Я отправилась в путь вместе с Кларой Цеткин,— рассказывала итальянская коммунистка Камилла Равера, которая в 1922 году в первый раз приехала в новую Советскую Россию.— В дороге дни и часы летели быстро, и, чем ближе мы были к русской границе, тем все с большим волнением я думала о той минуте, когда я впервые ступлю на советскую землю. Из окна вагона я видела сияющий снежный ландшафт: благодаря девственной белизне снежного покрова, стволов деревьев, даже самого воздуха, березовые рощи казались заколдованными.
Я думала о великой России, с которой я познакомилась и которую полюбила по произведениям ее писателей, о русском народе, который революционеры-большевики под руководством Ленина спасли от многовекового чудовищного угнетения и рабства, мобилизовали на свершение Октябрьской революции, означавшей новую эру в истории человечества. Внезапно Клара Цеткин встала, подошла к окну и воскликнула: «Сейчас будем приветствовать Страну Советов. Через несколько минут увидим первых красноармейцев». Посреди бесконечной снежной равнины развевалось Красное знамя Советов, там проходила граница страны социализма.
Этот рассказ дает представление и о том, что чувствовала Клара Цеткин, впервые оказавшись в 1920 году в Советской России, как она писала, «на свободной земле свободного парода».
Приглашение посетить
Первый советский город, в который она приехала, был Петроград. Сразу же в ее памяти воскресли картины внешнего блеска царской столицы, которую она посетила еще молодой девушкой: Невский проспект и набережная Невы, где прогуливались богато одетые чиновники и купцы, офицеры в пышных мундирах с золотыми эполетами, элегантные дамы в роскошных мехах и бриллиантах. Клара вспомнила яркие витрины магазинов, дворцы с тысячами огней за огромными окнами... Так проходила жизнь небольшой верхушки общества — дворян, помещиков, буржуазии, высшего чиновничества.
Все это ушло навсегда. Петроград 1920 года был городом, тяжело пережившим сначала войну империалистическую, затем гражданскую, серым и грязным. Пустынные улицы. Не было газа, электричества, не хватало угля и дров. Недоставало многого другого необходимого для жизни — медикаментов, одежды, белья, обуви, даже иголок и ниток. Худые от голода, с морщинистыми лицами мужчины, тысячи больных, чахлых, похожих на тени детей. Империалисты объявили о блокаде Советского государства, отрезав все пути подвоза товаров извне. Война и интервенция привели к разрушению большинства промышленных предприятий, поля были опустошены, кулаки прятали зерно.
Но еще до своего путешествия Клара Цеткин резко критиковала тех западноевропейских политиков и социал-реформистских лидеров, которые видели только одну эту сторону в жизни молодого Советского государства. По возвращении домой ее критика стала еще более резкой. Для Клары Советская Россия была прежде всего страной, указывающей человечеству путь к освобождению. Ведь советский народ, лишения и страдания которого она принимала так близко к сердцу, победоносно отстоял свои завоевания от полчища врагов, это был героический народ, а Петроград, рабочие и работницы которого дважды отбили наступление белогвардейских банд, был родиной Великого Октября. Здесь выстрел с крейсера «Аврора» явился сигналом о восстании. Из Смольного — Клара с благоговением вступала под своды этого здания — В. И. Ленин руководил революцией. Из Петрограда прозвучал на весь мир призыв большевиков к миру. Здесь были провозглашены первые декреты Советского правительства: о мире и о земле.
Обо всем этом думала Клара Цеткин, находясь в Петрограде. Повсюду ощущала она дыхание революции, зарождение новой жизни, огромные перемены, которые произошли в людях. Она читала на лицах рабочих, солдат, женщин, молодежи гордость и решимость, твердую волю и уверенность в правоте своего дела. «Мы больше не рабы,— говорили их глаза.— Все это принадлежит нам. Сегодня наша жизнь тяжела, но наше будущее станет счастливым. И мы никогда не отдадим того, что завоевано нами». Такого чувства хозяина своей жизни Клара никогда раньше пе видела на лицах простых людей.