Засекреченные приключения Шарлотты Бронте
Шрифт:
— Прошу прощения, — сказал он.
Не успела я узнать его голос, как мистер Слейд уже исчез с такой быстротой, что я не смогла толком его увидеть. Я спрятала квадратик в карман и тут же услышала, как меня окликают по имени. Я обернулась и оказалась перед высоким мужчиной лет сорока пяти с расслабленной, чуть сутуловатой осанкой. Волосы его были белокурыми, черты лица красивыми, загородный костюм из твида — безупречного фасона.
— Да? — ответила я, запнувшись.
Мужчина улыбнулся и поклонился.
— Большая честь познакомиться с вами. Прошу, разрешите мне представиться. Меня зовут Тони Хитчмен. Мне поручено встретить вас.
Я сразу же поняла,
— Надеюсь, поездка была приятной, — сказал мистер Хитчмен.
Отвечая утвердительно, я рассмотрела его более внимательно. За его расслабленностью я ощутила настороженность хищного зверя, изготовившегося к прыжку. Улыбка его говорила о преступности натуры, что подчеркивал шрам, змеившийся по его левой щеке. Его светло-зеленые глаза были холодными, оценивающий меня взгляд слишком прямолинейным. В целом я сильно сомневалась, что мистер Хитчмен мог считаться джентльменом. Мое недоверие к нему даже превзошло то, которое должен был бы внушить мне любой другой пособник злодея, вынудившего меня приехать сюда. И я заметила, что недоверие это было взаимным.
— А это Ник, — сказал он, указывая на мужчину, топтавшегося возле нас.
Ник был очень смугл, его могучую фигуру облегала дешевая одежда, тяжелые веки прикрывали темные глаза. Он молча кивнул мне и взял мои баулы.
— Не откажите пойти вот сюда, — сказал мистер Хитчмен.
Все во мне восстало против того, чтобы пойти с ними… но я обещала вывести мистера Слейда на злодея. Содрогаясь от страха, я позволила Хитчмену проводить меня к карете. Ник приторочил мой багаж и взял вожжи. Хитчмен сел рядом со мной. Карета кружила, поднимаясь по кривым проулкам мимо рыбацких домишек и кирпичных лавок. Ниже нас я увидела суда и суденышки, ютящиеся в порту, и красивый променад вдоль берега.
— Вам уже приходилось бывать в Пензансе? — осведомился мистер Хитчмен.
— Нет, — ответила я, борясь с желанием взглянуть назад, проверить, следует ли за нами мистер Слейд.
Пока мы ехали по городу, любопытство было пригасило мой ужас. Здесь мой дед по матери был купцом, торговавшим чаем и женившимся на моей бабушке, дочери серебряных дел мастера. После их смерти моя мать покинула Пензанс, и я ни разу не осмелилась побывать в этих краях. Я прикинула, нет ли среди людей на улицах каких-нибудь моих родственников, чьему знакомству я была бы рада.
— Что вам было сказано об условиях вашего найма? — спросил Хитчмен.
— Ничего, — ответила я. — Может быть, вы объясните мне, в чем будут заключаться мои обязанности?
— Вы будете учительницей.
Я и вообразить не могла, что мне предстоит вернуться к былой профессии!
— И кого мне предстоит учить?
— Сына моего партнера, — сказал Хитчмен.
Сквозь покров тайны, окутывавшей злодея, пробился лучик света. Теперь я знала, что у него есть ребенок. И я узнала, что Хитчмен не простой подручный, но сообщник злодея. Мое недоверие к Хитчмену и страх удвоились.
— И что мне предстоит преподавать? — осведомилась я.
— Английский, — был ответ.
Я начала подозревать, что у злодея есть в отношении меня иные планы, и мне оставалось только надеяться, что он будет схвачен, а я спасена прежде, чем я узнаю, каковы они.
Мы выехали из города по береговой дороге мимо холмов, поросших можжевельником и соснами, которые в сырой пасмурный день казались черными. Я услышала стук колес позади нас и приободрилась
— Я провожу вас в вашу комнату, — сказал Хитчмен. — Отдохните, а затем вы познакомитесь с вашим учеником.
Ник отнес мои баулы вверх по лестнице в дом. Выбора у меня не было, и я последовала за ним. В прихожей с голым каменным полом и с растрескавшейся штукатуркой на стенах я нерешительно остановилась. Из дверей в комнаты тянуло холодным сырым сквозняком. Со стороны лестницы появились женщина и двое мужчин. Хитчмен представил суровую, одетую в черное женщину как Рут, экономку, но не назвал мужчин, столь же молчаливых и грубых на вид, как Ник. Я испытывала отчаянное желание бежать, спастись, но прежде мне предстояло выманить злодея из его логова.
— Могу я теперь познакомиться с моим нанимателем? — спросила я.
— Сожалею, он в отъезде по делам, — сказал Хитчмен. — Вернется через день-другой.
У меня оборвалось сердце.
— После вас, мисс Бронте. — С ироничной любезностью Хитчмен указал на лестницу.
Я сомневалась, что мистер Слейд захочет, чтобы я осталась здесь в ловушке ждать злодея, однако его карьера и жизни ни в чем не повинных людей зависели от меня. И я поднялась по лестнице впереди Хитчмена в спальню. Мебель покрывала затейливая резьба, но предметы были, видимо, из разных гарнитуров и сильно поцарапанные; фарфоровые кувшин и тазик на умывальнике щеголяли щербатостью, а позолота на раме зеркала почернела; турецкий ковер выцвел. Внезапно мне припомнились рассказы моей мамы о Корнуолле. Заманивание судов на рифы и пиратство было одно время обычным здешним занятием. Корнуольцы выжидали, когда судно напорется на прибрежные рифы, а затем захватывали груз; кроме того, они нападали на суда в море. Я прикинула, не обставлена ли эта спальня плодами кораблекрушений и грабежей.
Ник поставил мои баулы у кровати и ушел. Хитчмен спросил:
— Вам что-нибудь требуется? Может быть, перекусить?
Я отказалась. Я не сумела бы проглотить ни куска. Я поглядела в окно, сквозь стекло, изъязвленное ветрами и солью. Из моря вставала пристань на сваях. Залив был скрыт ото всех, кроме рыбаков на дальних суденышках. Я вспомнила, что другим излюбленным времяпрепровождением в Корнуолле была контрабанда. Когда-то контрабандисты доставляли олово с рудников на Континент, а в Англию везли горячительные напитки, табак и шелка. Укромные бухточки и заливы вроде этого давали приют баркасам, груженным контрабандой. Быть может, этот дом когда-то принадлежал особо удачливому контрабандисту.
— Кстати, мне следует упомянуть несколько правил, которые вы должны соблюдать, — сказал Хитчмен будто между прочим, но когда я обернулась к нему, его взгляд сулил жестокую кару за ослушание. — Вам разрешается пользование этим этажом и нижним. Верхний этаж и подвалы запретны. С наступлением темноты вы остаетесь в своей комнате. И не покидаете дом без сопровождения. И не будете говорить с посторонними о порядках этого дома. Вы поняли?
— Вполне, — ответила я невозмутимо, хотя внутренне ужаснулась тому, как мало свободы мне предоставлено.