Засланец
Шрифт:
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Не-ет…
– Кто тебя?
– Дух… спаси…
– Какой дух?! Кого спасти?!
Но скилл не отвечал. Я встал на колени, приложил ухо к его искромсанной ножами груди. Тишина.
Я вернулся к машине, уселся.
– У вас кровь на лице, – заметил Клод.
– Да?.. Спасибо…
Я провел рукой по щеке, которой касался груди Хтора. На ладони остались красные полосы.
Да, это была кровь скилла, потомка Сверчков, почти моего брата…
Глава 11
Вряд
Серая мглистая ночь – верная помощница призрака.
Тень – он же преуспевающий перекупщик артефактов Пирс Эверт – жил в коттеджном поселке за южной окраиной столицы. Большую часть года поселок пустовал. Владельцы коттеджей имели по нескольку квартир в Солнце-на-Восходе, а сюда съезжались только на лето, чтобы порыбачить на берегах Беспутной или понежиться на прекрасно оборудованных речных пляжах, если солнце сподобится выглянуть из-за туч.
Я добрался до поселка на ночном поезде. На станции людей почти не было. Двое железнодорожников курили на перроне. Таксист, чей драндулет с откидным верхом отблескивал мокрым кузовом на въезде в поселок, обжимался в дверях придорожного кафе с официанткой.
Никто не обратил внимания на сошедшего с поезда человека. Он был одет в серый рабочий комбинезон, за его плечами висел тяжелый мешок с садовыми инструментами. Очевидно, кто-то из жильцов вызвал садовника, чтобы тот позаботился о разросшихся за лето клумбах.
Я стрельнул сигаретку у таксиста, хотя закуривать, понятно, не стал. Подмигнул официантке. Спросил, как добраться до Тенистой улицы. Официантка, поблескивая глазками, охотно объяснила. Я поблагодарил, надвинул кепку на глаза и, сгорбившись, побрел в указанном направлении. Преодолел быстрым шагом узкую полосу лесопарка, отгораживающую поселок от станции, и светляки-христофоры мерцали мне вслед, точно запутавшиеся в траве звезды.
От железной дороги до центральных улиц поселка вело множество путей. Мне было все равно, по какому идти. Заблудиться я не боялся, словно Дэн Крогиус стал тенью в прямом смысле слова и незримо скользил рядом, безмолвно направляя меня, куда нужно.
На Тенистой улице и вовсе было пустынно. Ветер гонял по асфальту обрывки газет и листву. Исправно светили фонари. Коттеджи пялились на дорогу бельмами закрытых ставнями окон.
Внесезонье.
Понятно, почему Тень выбрал для логова это местечко. Никто не удивится долгому отсутствию хозяина коттеджа или же – наоборот – его внезапному появлению. Никто не сунет нос к соседу во двор и уж тем более – в дом. Уличная шпана и домушники здесь не появляются: воровать у криминальных авторитетов, магнатов или членов Сената – себе дороже. Равно как и тревожить их покой.
Вот дом, адрес которого назвал Шерстень. Глядя на изящное двухэтажное строение, окруженное кованым забором из арматуры, я почувствовал сиюминутное сомнение: как это Дэн Крогиус, выросший в аскетизме, умудрился
Фронтон, два крыла, внутренний двор, накрытый брезентовым тентом. Приземистое кирпичное здание – какая-то хозяйственная постройка. Скорее всего, – сарай, совмещенный с гаражом. Вечнозеленые березы по периметру, роскошная клумба с неработающим фонтаном – перед парадным входом.
Я осмотрелся: течет, клубясь, туман над дорогой; мечутся вокруг фонарей мошки. И никого. Тихо, только шуршит по асфальту листва, когда ее подхватывает ленивый ветер.
Перемахнуть через забор не составило труда. Я присел за ближайшей березой, вынул из мешка с инструментами насадку для тяпки. В неверном свете Бриарея железяка засеребрилась, потекла, словно воск, меняя форму. Нож-оборотень мог быть одновременно и оружием, и отмычкой, и тяпкой, и воровской фомкой – полезное приобретение! Далее я выудил со дна мешка завернутый в промасленную тряпку револьвер. Развернул его, проверил барабан и сунул в карман. Я не собирался в кого-нибудь стрелять этой ночью, но пусть будет на всякий случай. Мешок оставил под деревом, а сам скользнул к стене дома.
Заглянул в первое попавшееся окно и сейчас же отшатнулся.
Из тьмы на меня метнулось нечто белесое, бесформенное. Я опустился на корточки под оконный карниз, ожидая услышать дребезг бьющегося стекла.
Но ничто не нарушало тишину. Лишь стучала в ушах моя кровь. Плохо, призрак, – подумалось мне, – шалят нервы.
Наверное, это было мое отражение… Туман клубится, свет Бриарея то меркнет, то разгорается, словно костер на ветру. Наверное, обман зрения.
Сжав рукоять «оборотня», я снова заглянул в окно и на сей раз увидел комнату большого размера, вероятно, гостиную, вся мебель в которой была зачехлена целлофаном.
Ага, вот это зачехленное кресло я мог принять за белесое нечто. Скорее всего, побочный эффект моего ночного зрения. Мозг неправильно интерпретировал образ. Надо упомянуть в рапорте, пусть генетики исправят ошибку.
Ладно, с этим я разобрался.
Было бы слишком рискованно пытаться проникнуть через парадные двери. Поэтому я обошел дом, надеясь найти черный ход. В торце левого крыла действительно имелась обитая железом дверь, запертая на висячий замок. Я вынул нож, и его лезвие тут же начало истончаться, превращаясь в отмычку.
За спиной скрипнула дверь. Послышалось бормотание, напомнившее мне горячечный лепет лесного бредуна. Я метнулся к похожему на самшит кусту, затаился за густыми ветвями, покрытыми мелкой вечнозеленой листвой. Отмычка в моей руке мгновенно превратилась в боевой нож.
Из сарая вышел старый человек – лысоватый, с седыми, как талый снег, бакенбардами. Одет он был во френч вроде тех, которые носили офицеры на «Рассвете», и застиранные брюки. Перед собой он нес массивный таз, наполненный дымящимся варевом.