Заслон(Роман)
Шрифт:
Владивостокские железнодорожники, затеяв очень сложные маневры, перегоняли платформы с танками из одного тупика в другой и однажды ночью погнали их на Хабаровск. После апрельского выступления японцев хабаровские большевики переправили танки в Амурскую область, и здесь благовещенцы передали их интернациональному полку. Теперь анархо-максималисты склоняли полк к вооруженному восстанию, разъясняя, что большевики заключили договор с японцами о передаче всей власти буржуазии, а бывших военнопленных — белогвардейцам. Свою пропаганду они подкрепляли рассказами о расстреле атаманом Калмыковым венгерских музыкантов в Хабаровске.
В
Меж тем местные финансовые тузы, узнав о близящемся «перевороте», окружили вниманием будущих «защитников». С винокуренного завода привезли в рощу бочонок спирта. Владелец табачного магазина прислал ящик отменных папирос. Пивовар Залесский и кондитер Чакальян тоже внесли свою лепту, не ударили в грязь лицом и другие. Налетели девицы не весьма высокой добродетели. Заиграла музыка. На полянках под дубками закружились пары.
Пробравшиеся в Благовещенск тряпицынские выученики уже потирали руки.
…Внеочередное заседание облревкома заняло не более десяти минут. Трилиссер, не вставая с места, зачитал решение:
«1. Принять срочные меры по обеспечению в городе революционного порядка.
2. Предотвратить выступление анархистствующих элементов.
3. Вывести без кровопролития с территории, занятой мятежным полком, танки».
Он помедлил и спросил:
— Но, может быть, прежде чем приступим к практическим шагам, попытаться договориться мирно, разъяснить интернационалистам суть буфера? Как смотрите, товарищи?..
Решение было единогласное: организовать митинг, воззвать к пролетарской совести интернационалистов, растолковать им идею буфера.
В отличие от прежних митингов — шумных, полных истерических выкриков анархиствующих молодчиков, на этот раз мадьяры слушали оратора с огромным вниманием. Говорил Трилиссер, которого они знали как стойкого большевика. Рядом с ним находились посланцы партии из Москвы.
Трилиссер говорил спокойно, не давая воли своему темпераменту, чтобы переводчик мог продублировать его для тех, кто плохо понимал русский язык. Буфер — идея Ленина. Буфер — временная уступка, чтоб избежать войны с Японией и дать окрепнуть Советской России…
Ленину мы верим, — заявили интернационалисты. — Нашими руками буржуазия не воспользуется. Мы защищали Советскую власть, и останемся ей верны…
Зарождавшийся конфликт был ликвидирован, попытка анархо-максималистов использовать венгров в своих черных целях потерпела провал.
Анархо-максималисты, узнав о состоявшемся митинге, утратили интерес к интернациональному полку. Девятый Чрезвычайный съезд единогласно голосовал за буфер. Отрезвившиеся интернационалисты выехали на Восточно-Забайкальский фронт бить Семенова.
В городе появилась первая книга Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме». Ее неотразимая полемика с левацкими заскоками развеяла все сомнения амурских большевиков, помогала им разрешать самые сложные вопросы. Книгу читали по ночам, устраивали громкие читки в организациях, но это был единственный и уже обветшавший экземпляр. Жить ему оставалось недолго.
— Эту книгу должен
— Если бы у нас была хорошая бумага, — грустно улыбнулся старый большевик.
— Издадим на оберточной! — пылко воскликнул Вениамин. — Потомки с нас за это не взыщут.
На другой день ему поручили переиздание и редактирование книги. А вскоре стало известно, что нужно послать представителя амурской молодежи на Третий съезд комсомола в Москву. Вениамин нервничал, ему казалось, что не найдется достойного парня. О девушке и говорить не приходилось, любой не по плечу предстоящая дорога. Но на заседании Оргбюро Амурского комсомола отпали все сомнения: решено было послать Петра Мацюпу. Мацюпе выдали мандат, в котором значилось: «Постановили: принимая во внимание, что с экспедицией, которая едет на днях в Верхнеудинск, предоставляется возможным послать тов. на 3-й Всероссийский съезд молодежи в Москву… Представителем не выборным, а по назначению Оргбюро решено послать тов. Мацюпу Петра».
Вшивая в подкладку пиджака многократно сложенную бумажку, ширококостный и медлительный в движениях парень неожиданно для себя разволновался. Отдавая его в духовную семинарию, — пристроить сына в другое учебное заведение мужику не представилось возможным — отец заявил ему напрямик:
— И в мыслях не держу видеть тебя долгогривым попом. Кончишь нужные классы — и в деревню учителем.
— Хорошо, батя.
— При школе всегда клочок земли найдется. Сад посадишь. Пчел разведешь. Земля наша амурская щедра безмерно. Худо то, что народ здесь все пришлый, все оглядывается назад: «У нас в Рассее, да у нас в Рассее…» А пора бы про это уже и забывать! Волковские вон казаки вздумали было вернуться на Терек, а он их не принял. Переболели все трясучкой — которые даже померли там, — а остальные снова на Амур вернулись. Наша родина теперь здесь, ее и надо украшать. Нет вольготнее здешних мест!
В апреле восемнадцатого отец заявился к Мухину и сказал, что на берегу Бурей облюбовано иркунскими мужиками большое земельное угодье, и они намерены создать сельскохозяйственную коммуну.
— Что ж, дело задумано хорошее, — ответил председатель Совнаркома. — Разрешение дать тоже нетрудно. А что вы там, на голой земле, голыми руками станете делать?
— Да мы не голыми руками за землю хватаемся, — прищурил Семен Мацюпа лукавые хохлацкие глаза. — То ж кулацкий хутор, и там такая справа! Хозяин его добре запоганил себя в гамовском мятеже и как сиганул на китайскую сторону, так о нем и доси ни слуху ни духу. — Разрешение на организацию коммуны было получено, и отец направился в семинарию.
— Учишься, сынок?
— Учусь, батя.
— А не думаешь ли ты, что твоя наука могла б теперь на доброе дело сгодиться?!
В тот же день они выехали к себе в Иркун и деятельно взялись за организацию коммуны. К ним примкнула деревенская беднота. Богатеи посмеивались в бороды, но ни с осудой, ни с помощью не вязались. Просуществовала же коммуна только до середины сентября. Хлеб еще стоял в суслонах, когда обоим Мацюпам пришлось взять винтовки и уходить в тайгу, партизанить. Обмолачивал богатый урожай уже вернувшийся из Маньчжурии «хозяин».