Заставь меня жить
Шрифт:
– Это всё Рита Скитер, - произносит Гермиона, поморщившись так, словно учуяла скверный запах.
– Она известна своими шокирующими и обличающими статьями.
– Я, конечно, понимаю, что вокруг моей личности теперь нешуточная шумиха, но чтобы называть меня… знаменитостью?!
– задыхаюсь на последнем слове, отбрасывая дурацкую газетёнку на стол.
– Мои родители погибли, я сам чудом остался жив, и то неизвестно, надолго ли, вокруг творится самый настоящий ужас - и они смеют называть меня подобным образом? Это возмутительно! Как давно это началось?
– На следующее утро после
– Теперь это любимая тема практически для всех статей.
– Это не самое страшное, - отмахивается Рон, опускаясь рядом с Гермионой.
– Самое печальное то, что большой популярностью пользуются именно статьи Риты Скитер, которая через каждые три строчки твердит о том, что ты Избранный. Что ещё возмутительней - она утверждает, что якобы брала у тебя интервью сразу после того, как ты пришёл в себя. Ты там такого «наговорил», - друг присвистывает, закатывая глаза к потолку.
– Бред какой-то. Неужели люди этому верят?
– недовольно качаю головой, пропуская пряди волос сквозь растопыренные пальцы.
– Получается, что да. Общественность очень падка на подобные сенсации, - отвечает Гермиона не без сожаления в голосе, рассматривая моё чёрно-белое изображение на первой странице.
Да уж, с каждым днём всё интереснее и интереснее. Тяжело выдохнув, забираюсь с ногами в ближайшее к камину кресло, долго смотрю на огонь.
Меньше всего на свете я мечтал о подобной славе. Да что далеко ходить - я вообще никогда её не желал. Пусть она останется для кого-то другого, но только не для меня. Только теперь мне никуда не деться.
– Что происходило, пока я был без сознания?
– спрашиваю бесцветным голосом, не отводя невидящего взора от извивающихся языков пламени.
– Знаешь, мы сейчас не сможем в точности объяснить - все были так напуганы, так боялись, что ты никогда больше не придёшь в себя…
Голос Гермионы вздрагивает, отчего она замолкает, поэтому вместо неё продолжает Рон:
– Мы хотели увидеть тебя, но Снейп нас не пускал. Главное, сам мотался от подземелий до больничного крыла со скоростью бладжера, а нас прогонял. Потом, видимо, ему надоело, ну он и позвал Дамблдора. Тот оказался хитрее, и просто поставил пароль на вход, который мы, сам понимаешь, не знали. Вот так и прошли три дня - как в тумане, пока ты не очнулся.
– Ещё дурацкие статьи в газете, кучи сов с письмами директору от родителей учеников о том, что они не намерены отпускать в Хогвартс своих детей до тех пор, пока ты находишься здесь, - с отвращением в голосе добавляет Гермиона, а я резко оборачиваюсь, изумлённо выгнув брови.
– Тут-то я причём?
Подруга поджимает губы так, как делает в моменты, когда ей не хочется говорить о чём-либо. На помощь ей приходит Невилл. Продолжая прижимать к груди учебник по Травологии, он подаётся вперёд:
– Они знают, в чём дело. Конечно, не во всех подробностях, более поверхностно, но тем не менее, боятся отпускать своих детей в школу, потому что считают её далеко не безопасным местом.
– Хогвартс - одно из самых безопасных мест, - возражаю я, и Гермиона вновь включается в разговор:
– Конечно, это так,
Гермиона разводит руками, сделав паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха и продолжить:
– Многие волшебные семьи бегут из Лондона в другие города и даже страны. Все напуганы. Магглам ещё хуже - они вообще не могут понять, что происходит. Пожиратели Смерти зверствуют, взрывая метро, круша здания и мосты. Страна на грани чрезвычайного положения, в Министерстве Магии, судя по всему, тоже не всё в порядке, но главное - всё внимание сейчас приковано к твоей личности, Гарри. Ты - тот, кто выжил после Авады Кедавры, тот, кто явился причиной исчезновения Тёмного Лорда. Теперь они не оставят тебя в покое.
– Спасибо, Гермиона, - кисло заключаю, вновь отворачиваясь к огню и зябко обнимая себя за плечи.
Ребята шёпотом переговариваются, но я даже не пытаюсь вслушаться. Нечто сродни омерзению поселяется в моём сознании, не давая возможности думать о чём-либо другом, кроме того, что я сейчас услышал. Мерлин, как это всё можно перенести?
Тут ещё Сириус с недавней новостью о своём отъезде вогнал меня в состояние окончательной растерянности. Ему приходится покинуть Хогвартс с началом учебного года, что оказывается вполне логично. Только я об этом не подумал. Даже не хочу вспоминать, какими глазами он смотрел на меня сегодня утром, иначе на душе станет ещё паршивее, хотя больше уже некуда.
Завтра первое сентября - день, прихода которого я боюсь как никогда.
Я загнан в угол, выхода из которого нет и в помине.
Единственное светлое пятно на фоне всепоглощающей тьмы - это то, что Невилл вернул мне дневник моей мамы, как и обещал. Прочтение первой страницы вызвало неприятное жжение в горле и покалывание в носу, поэтому я спрятал тетрадку на дно своего чемодана в надежде, что когда-нибудь смогу спокойно прочитать её.
Сириус заинтриговал меня, обещав рассказать мне кое-что интересное о Лестрейнджах в первом же письме. Нет, мне ни в коем случае нельзя думать о крёстном, нельзя гадать, где он сейчас находится, нельзя допускать хотя бы мимолётной мысли о том, что он не в безопасности, иначе я полезу на стену от невыносимого чувства безысходности, разъедающего мой разум.
– Ты куда?
– с неприкрытым волнением в голосе спрашивает Рон, когда я поднимаюсь на ноги.
– Пройдусь по коридорам, успокою мысли, - пожимаю плечами.
Друзья кивают, и я ныряю в проём отъехавшего портрета.
С успокоением, конечно, погорячился, потому как не вижу ни единого способа добиться внутреннего равновесия. Одна гнетущая мысль сменяется другой, та, в свою очередь, сменяется третьей - и так до бесконечности, по замкнутому кругу. Порой доходит до того, что я желаю повернуть время вспять и всё-таки погибнуть от Смертельного заклинания, потому как это легче. Проще сразу умереть, а не пытаться вынести всё то, что в одночасье свалилось на меня.