Застава, к бою!
Шрифт:
— Видать, у Нарыва после контузии в мозгах что-то сломалось.
— Ничего, — сказал я, — пройдет. Судя по всему, контузия у него легкая. Через пару дней будет как новенький. Ну может, головной болью помучается.
— Идут! — Внезапно закричал Малюга, и мы с Матузным обернулись на его голос. — Духи идут!
— Отделение! — Я поднялся, — к бою! Покажем им, братцы, как погранцы умеют Родину защищать!
Глава 15
Впереди из темноты, раздались первые
Пограничники стали отвечать одиночными. Старались метить как раз по вспышкам вражеской стрельбы.
Перестрелка начиналась довольно лениво. Я засел за мешками, терпеливо ожидая очередную вспышку. Когда в темноте хлопнуло, и спустя долю секунды пуля попала в мешок где-то передо мной, я нажал на спуск. Автомат мой дернулся в руках. Я отправил пулю туда, откуда стреляли, тоже выцеливая врага по дульным вспышкам. Однако результата моего ответа рассмотреть было невозможно.
— Странное дело, — шепнул я сам себе.
Это услышал Малюга, что примостился рядом со мной.
Пограничник выпустил в темноту несколько одиночных, спросил:
— Что странного-то, Саша? Начинают наступать. Прощупывают, как мы тут все организовали.
Внезапно с опорного пункта с нашей, правой стороны, заговорили пулеметы танка. Работали крупнокалиберный ДШК, а также спаренный с пушкой ПКТ. Преимущество последнего в его ночном прицеле. Видимо, били в основном из него, потому что в поле зрения стрелка как раз попали наступающие душманы.
Трассирующие пули танка красно-желтыми кружками рассекали темноту, а еще… Подсвечивали духов.
То обстоятельство, что танк по правому флангу начал стрелять, говорило мне о том, что в этот раз душманье немного изменило направление атаки. Они зашли глубже на нашу территорию. Возможно, пытались выдвинуться к опорнику, однако танк тут же встретил их огнем своих пулеметов.
— Видать духов?! — Кричал я, наблюдая, как трассирующие пули разрывают темноту ночи.
Пограничники вразнобой ответили, что видят.
— Тогда чего сидите?! Огонь! Не дадим им приблизиться и продвинуться глубже!
Часть отделения, что засела в проломе, разразилась автоматной стрельбой по моему приказу.
Под вспышками от трассирующих пуль я видел мерцавшие тени духов. Видел, как некоторые из них гуськом продвигались к нам. Некоторые пытались пройти дальше. Добраться до укрепа. А другие падали: залегали или гибли от наших пуль.
Конечно, на нашем правом фланге было жарче. Таран решил не выносить танк, что сидел в капонире по правую сторону заставы, слишком далеко от опорного пункта. В таком случае он бы остался отрезанным от пехоты, что находились в окопах.
А так, при малейшей опасности бойцы могли выдвинуться из укрепа на помощь танку. Обратной стороной такого решения стали сузившиеся сектора обстрела бронемашины. Застава, просто-напросто перекрывала ей область, в пределах
Однако даже так его пулеметы с легкостью перестреливали заставу и могли поражать противника, что оказался бы на берегу, перед ней. А вот с заходом во фланг было сложнее. Врагу нужно было обходить нас широким полукругом, чтобы попасть в поле зрения стрелков танка.
На левом фланге ситуация была совершенно другой. Там стояли два машины: Т-62 и БТР. Обоим открывался прекрасный сектор обстрела.
Во время прошлой атаки нападения духов с левой стороны было чрезвычайно нерешительным, потому и отделение системщиков, что обороняли заставу слева, возле склада, не вступало в такой ожесточенный бой, как мы. Танковые ПКТ и ДШК, а также БТРовский КПВТ просто не давали духам шанса закрепиться, чтобы собрать для атаки серьезный кулак.
Стрелковое отделение резервной заставы из отряда, в свою очередь, держало опорник и пресекало любую попытку душманов, ходя бы посмотреть в сторону их позиций. В этом стрелкам помогали и сами бронемашины. Слева Шамабад был защищён хорошо. Это был грамотный ход со стороны Тарана. Все же именно на левом фланге находились высоты, которые в теории мог занять противник. Если, конечно, он пробьется сквозь мины и малозаметные препятствия.
Однако «странное дело», как я выразился, заключалось в другом.
— Они не провели артподготовку, — сказал я Малюге, — не стали обстреливать нас из минометов. Сразу пошли в наступление, прямо так.
— И правда… — Сказал Малюга, а потом прижался щекой к прикладу своего автомата. Несколько раз выстрелил по пляшущим в свете трассиров, теням духов, — а чего это они? Хитрость какая-то? Или глупость?
— Вряд ли хитрость, — покачал я головой. — Скорее это вынужденная мера. По всей видимости, у них что-то пошло не так.
— Хорошо бы, чтобы у них все пошло не так! — Сказал мне Сагдиев, перезаряжающий автомат у левого края бреши.
Я ему не ответил. Вместо этого всмотрелся в темноту, пытаясь найти противника по вспышкам.
Во время боя мы даже не заметили, как дождь поутих еще сильнее. Маленькие, но частые капли тихо и монотонно шуршали вокруг. Щелкали о плечи и капюшоны плащ-палаток.
Звуки Выстрелов, уже далеко не такие частые, как в прошлое наступление врага, то и дело затмевали этот шум.
Душманы пытались пробиться к опорному пункту. В этом не было сомнений. Однако, кажется, так и не смогли преодолеть ответный натиск танковых пулеметов, заставивших их, прижаться к земле.
— Саша? Саша, а ты чего не стреляешь? Удивился Малюга, только что отстреливший свой последний патрон, а теперь менявший магазин, — чего с тобой?
Я не ответил и ему тоже. Не ответил, потому что внимательно следил за врагом. За тенями духов, что то и дело проявлялись под светом трассеров танкового пулемета. Следил за ситуацией. Оценивал ее.