Заставлю тебя полюбить
Шрифт:
Либо он уже все знал, либо эмоции приглушили его разум.
Одно хуже другого.
У выхода с кладбищ выделялся один внедорожник — его бросили у самых ворот. Давид надавил на лопатки и подтолкнул меня к нему.
Навстречу нам шли люди, и Давид предусмотрительно набросил пиджак на мои скованные руки.
— Стоять.
Давид не церемонился: прижал меня грудью к двери, пока искал ключи, а когда снял сигнализацию, то грубо затолкал меня внутрь.
— Я для тебя особо опасная
— Ты застрелила меня. Я с тобой еще слишком нежен.
Я отвернулась, а Давид пристегнул мои руки к поручню на потолке. Ни единого шанса на бегство и самозащиту.
В нем кипела ярость — оно и ясно, но я боялась представить, что будет, когда мы останемся наедине.
Давид привез меня в гостиницу на окраине города. Она была приличная, но лес неподалеку наталкивал меня на несладкие мысли.
— Ты будешь меня мучить?
Я говорила тихо, почти шепотом. Мне казалось, что если стать почти невидимой, то зверь не станет срывать на мне свою ярость.
Но я ошибалась.
Давид миновал ресепшен — у него здесь все схвачено, и завел меня в темный номер. Большая кровать и полумрак напомнили мне о нашей ночи в Москве.
Посмотрев в глаза Давида, я прочитала в них то же самое.
В отблеске луны что-то заблестело — в его руках были ножницы.
— Что ты собираешься делать со мной?
Я подергала руками, но сделала только хуже. Металл зазвенел, выдавая мои тщетные попытки выбраться из неволи.
Жестокие губы исказила усмешка.
Давид сделал несколько размашистых шагов и в считанные секунды оказался рядом. От него пахло сигаретами, мятой и потом. Стало ясно, что он прилетел сегодня и, уставший с дороги, примчался сразу ко мне. На кладбище.
Как он узнал, где меня искать?
И как он выжил?
Я хотела понять, но спрашивать Давида я боялась. Не сейчас. Не в таком положении.
Я не верила, что Монарх предал меня, хотя и к нему остались вопросы. Он не сделал попытку предупредить меня, что Давид жив и что надо бы залечь на дно.
— Не молчи, — попросила я, — если собираешься убить меня, так и скажи.
Давид сощурился.
Мол, вот же наивная девчонка.
— Не убить. Раздеть. Я собираюсь раздеть тебя.
Его пальцы сомкнулись на моей водолазке, Давид потянул на себя края и сделал первый надрез.
Я тяжело задышала.
Давид не пугал меня, нет. Он даже не касался меня острием — просто резал одежду, потому что иначе ее не снять.
Наручники бились в такт моему дыханию.
Давид перестраховывался. На моей одежде могли быть жучки, и он просто избавлялся от нее, а это значило, что гостиница — лишь перевалочный пункт.
Куда он повезет меня дальше — оставалось тайной.
Я задрала голову высоко,
— Холодно?
— Да…
Холодно.
И страшно.
Но самый ужас был в том, что Давид слышал, как я его боюсь. При каждом моем вдохе дергались руки и звенел металл.
Это было унизительно.
Следом за водолазкой Давид таким же способом снял с меня куртку. Ни одной вещи не пожалел — все в утиль.
— Кто тебя подослал?
Давид закончил с лифчиком одним махом — просто порезал его косточку посередине. Ножницы были остро заточены.
Груди коснулся горячий воздух, это было его дыхание. Давид склонился ниже и поцеловал нежную плоть, будто я все еще оставалась его женщиной.
— Кому ты отдала документы?
Я молчала, едва успевая дышать. Давид оставил мою грудь в покое и стянул с меня джинсы. Они спали вниз вместе с бельем.
В спальне было совсем темно, когда я осталась голой.
Вместе с этим шок накрыл меня с головой — я смотрела на Давида, но не верила, что он жив.
Все, что было после кладбища — стало дурманом, нереальностью.
Из-за мокрых коленей ноги быстро замерзли, но его взгляд… взгляд зверя обещал отогреть меня этой ночью.
И я вдруг поняла: Давид собирается заняться со мной любовью. Сегодня. Сейчас.
Я его застрелила, а он собирается трахать меня.
В низу живота несладко заныло.
— Расскажи мне все, Жасмин.
Давид погладил меня обманчиво ласково, обещая взамен быть нежным в эту ночь.
— Будь хорошей девочкой, и скоро для тебя все закончится.
Я приняла для себя решение, что все это глупый сон.
Что я скоро проснусь, а когда сяду в свою машину и включу радио, то услышу там имя Давида Басманова в списке покинувших этот мир.
Все так и будет, а пока…
Я смотрела в лицо напротив и шептала всякие глупости. Шептала, что на самом деле он мертв. Что у меня галлюцинации. Что я схожу с ума, и Давид не реален.
Я тронула его жесткий подбородок. Щетина тут же кольнула кончик пальца, и я одернула руку.
— Это невозможно.
Эти морщинки на его лице от постылой жизни… за несколько дней они стерлись из моей памяти. Я даже верила, что со временем смогу забыть, сколько их, этих морщинок у него в уголках глаз или возле рта, например.
— Из нас двоих мог выжить только один, — процитировал Давид, — так ты сказала, пока я истекал кровью?
— Я не понимаю… — прошелестела губами.
— Чего ты не понимаешь? — Давид разозлился.
— Как ты смог выжить. Я не понимаю.
— Я расскажу тебе эту забавную историю, когда мы вернемся в Москву.