Заставлю тебя полюбить
Шрифт:
Помахав ладонью, Шах ушел и оставил свои заботы на мне.
Я не знал почему он не хотел выполнять поручение отца, но я явно облегчил его участь. Муки совести были написаны на его лице — эта ночь могла стать его наказанием.
Я тогда не заострил на этом внимание.
Тихо вошел в дом и проник в нужную комнату. Возле кровати я нашел бездыханное тело.
— Олег. Прости, что это сделал не я.
Ярость затмила глаза.
Ублюдки Эмина выполнили мой заказ. Все должно было случиться иначе. Без шума. Без
На лестнице послышались шаги.
Со второго этажа донесся звонкий голос:
— Папа? Папа, что случилось? Папа, где ты?!
Меня бросило в пот. Девчонка. Его ребенок.
Она спускалась вниз.
Глава 15
Жасмин
Я кричала.
Во сне.
Даже этой тихой июльской ночью мне снилась весна. Почти рассвет, в котором папы больше нет.
Мне снилась первая встреча с Давидом. В ту ночь я услышала выстрел и бегом спускалась со второго этажа. Тогда я и нарвалась на его сильные руки.
Помню, как вскрикнула, как засуетилась. От страха за маму, за папу. И немного за себя. Я тогда еще не знала, что папы больше нет. А позже увидела на руках Давида кровь и все — я тогда все поняла.
— Это просто сон, — успокоила я себя.
Сон и мое прошлое.
Я вытерла слезы, отдышалась и вспомнила, как меня ругала Наталья Александровна за то, что я очень слаба и что я вообще за всю беременность набрала всего около восьми килограмм.
Наверное, это было плохо.
Но больше в горло не лезло.
— Тебе скоро рожать, Кристина, — напомнила доктор Панина, — ты достаточно питаешься или мне сообщить Эмину Булатовичу?
Она была строга, а я в тот день была как никогда рада услышать свое имя. Настоящее. Я будто вернулась к своей жизни, где нет Давида…
Есть лишь напоминание о нем.
Целых два.
Я осмелела и вышла на балкон… Здесь было хорошо: чуть дул ветерок и пахло зелеными листьями. Я старалась сюда часто не выходить — боялась высоты и немного того, что таилось во тьме ночной.
С тех пор, как я приехала домой за вещами, паранойя стала брать свое. Я так хотела уйти от навязчивых мыслей, что почти перестала подходить к окнам. Разве что еще не зашторила их плотной тканью.
А сейчас вот даже на балкон вышла.
Я опустила голову вниз:
— Чувствуете, как вкусно пахнет?
Я села за столик, задумчиво поглаживая живот. Солнце еще слишком низко, но мне не спалось.
Квартира была уютной, Эмин постарался для нас. Здесь даже балкон был как отдельная комната — красиво обставленная, со вкусом и отделанная исключительно в светлых материалах. И окна панорамные… Я всегда мечтала о таких, когда размышляла о замужестве и своем доме.
Только теперь мне было все равно.
Я вернулась в спальню и достала из шкафа шкатулку. Она была небольшой и самодельной — я сделала ее
В шкатулке хранилось всего две вещи. Сжав шкатулку в своих пальцах, я вернулась на балкон и открыла бархатную крышку небесно-голубого цвета.
Здесь было кольцо. Перстень Давида.
И смятый клочок бумаги, на котором был нарисован обнаженный мужчина с этим же перстнем на пальце. Я помнила то утро, когда рисовала Давида. Наше последнее утро.
Ненавидеть и хранить память о нем — сумасшествие.
Как и быть беременной от того, кого больше нет.
— Безумие, — усмехнулась в пустоту, поглаживая черный камень.
Двадцать первая таблетка. Самая большая глупость, от которой я не отказалась несмотря на то, что мое сердце может этого не пережить. Хотя Эмин, как и Панина предупреждали меня о последствиях и настаивали на аборте, пока еще было можно.
Эмин никогда не смягчал свою речь: говорил, как думал и делал, как говорил. Он пугал, что я не потяну. Одна с двумя детьми, да еще и в бегах… называл меня глупой и отчаянной. Наверное, я такой и была.
— Решая рожать, ты подписываешь себе смертный приговор. Впрочем, мне все равно. Выберешь смерть — я поддержу, потому что дал тебе свое слово.
Я поблагодарила Эмина, но осталась при своем. Он кивнул и сказал, что решит вопрос с Паниной. Мне было неважно, как он заставит ее принять эти роды. Главное, чтобы она приняла.
Дети мести — стесняясь этой формулировки, я тайно звала их так. Никому о таком не расскажешь, а я просто обрела в них смысл.
— Я потяну, — обещала я себе.
У меня были деньги с проданной недвижимости в Москве. Я продала все сразу, как только Доменик подставил меня, и я стала убийцей Давида. Пришлось отдать подешевле, чтобы успеть прыгнуть в самолет и улететь в Волгоград, но и этих денег хватит, чтобы обеспечить нам с детьми сытую жизнь.
Эмин не знал об этих деньгах и обещал помочь финансово, но я решила, что ничего от него не возьму.
— Ай…
Я скорчилась от секундной боли.
Не знаю, кого это умиляет, но каждый толчок доставлял мне сильный дискомфорт.
Через несколько минут отлегло, и я даже зевнула, пытаясь отделаться от навязчивого ощущения слежки. С этим нужно было что-то делать, но уж точно не звонить Эмину посреди ночи.
У него свои заботы — красавица-жена, дети…
Диана была счастливой.
Ее история точно не была похожа на мою. Иногда я читала о Диане в газетах: муж ее просто боготворил и никому не давал в обиду. Как-то писали, что у нее было много поклонников, но она всегда выбирала Эмина. Любила, наверное…
Перед сном я еще раз посмотрела на перстень.