Заставлю тебя полюбить
Шрифт:
— Иди вниз, — велю Маше, — встретишь доктора и приведешь сюда. Будете на пару роды принимать. Поняла, Маша?
Она кивнула и побежала назад, к лестнице.
Я будто не в роддоме находился, а к самому дьяволу спустился. За Жасмин.
Дверь была ожидаемо заперта. Все решает один выстрел, после которого замок приходит в негодность. За дверью послышались крики, когда я вошел, увидел двоих в белых халатах. Панина и еще одна.
— Кто вас сюда пустил?! Немедленно покиньте бокс,
— Завали, — прорычал тихо, минуя Панину.
Оружие действует волшебным образом — заставляет всех оставаться на своих местах. Наступила гробовая тишина.
Когда я подошел к Жасмин — к бледной Жасмин с влажными волосами и синими губами, то немного поплыл. От огня в груди — болючего, сжигающего.
Ей было плохо.
Если так можно описать состояние умирающей женщины. Моя девочка. Бледная, почти серая. Оставил на несколько часов, а ты здесь без меня умереть решила?
Не выйдет у тебя ни черта.
— Жасмин? — я тяжело сглотнул, смотря на нее такую. Почти неживую.
— Поздравляю, господин Басманов. Вы стали отцом.
Я бросил взгляд на Панину. Она улыбалась, когда перед ней умирала женщина. Я был далеко не ангелом, и делал вещи похуже. Но люди в моих заказах не были безвинными в отличие от Жас.
— Нам удалось сохранить жизнь детей. Они в соседнем боксе, но будьте уверены: их жизни уже ничего не угрожает.
Я повернулся к Жасмин.
Ее лицо было неестественно бледным. Еще дышала, но будто ничего не видела и не слышала. С ней рядом были не врачи — гиены. Мрази, ожидающие, когда прервется жизнь только что родившей женщины. Я видел в их глазах деньги, деньги, деньги.
Я бы даже запихнул им бабки в рот и заставил бы их жрать.
Если бы у Жасмин было лишнее время.
— Какого хрена ты стоишь, док? Спасай ее, — процедил я.
Взгляд Паниной забегал. Я встречал гнилых людей, но гнилых врачей — еще не доводилось. Она поняла, что у нее проблемы — либо делать как я говорю, либо пулю в лоб.
Я кивнул и недвусмысленно вытащил оружие. Два шага, и дуло упирается в ее блондинистую голову. Вторая девчонка вскрикнула от испуга, с ней разберусь позже.
— Ты вернешь ее к жизни. По-хорошему или по-плохому.
— Я спасла ваших детей!
Я недобро прищурился:
— Ты еще не поняла? За нее, — я ткнул в Жасмин пальцем, — я пристрелю здесь каждого. И не сяду ни на один сраный год. Тебе известно, кто я.
— Господин Басманов, у Жасмин случились преждевременные роды двойни. Из-за тяжелых родов у нее открылось кровотечение, потеря составила более одного литра крови. Мы имеем низкое артериальное давление, учащенное сердцебиение, вскоре она может впасть в…
— Мне похер.
Я задышал неладно.
Но их рты достаточно набиты баблом. Больше не влезет. Здесь помогут только угрозы. Где там Игорь с врачом?
— Делай что-нибудь! — я заорал.
Панина примирительно подняла руки. Худая, с трясущимися от страха поджилками, она стала белее мела. Затряслась как перед казнью.
— Спасать поздно. Мне очень жаль, — выдавила сквозь зубы хладнокровно.
— Ни хрена тебе не жаль.
Жасмин умирала на моих глазах. А я не хотел ее отпускать. Я такую не найду больше.
— Конечно, когда встает выбор — спасать женщину или детей, мы обязаны выбрать женщину.
Хладнокровная гиена.
Я хотел нажать на спусковой крючок. Что меня сдерживало — одному Богу известно. Наверное, вера в то, что Жасмин еще можно спасти. Вот, что.
— Но если бы мы бросились ее спасать, то могли бы потерять детей. К счастью, детки живы. Жасмин держалась молодцом до последнего.
Глава 22
Я качнул головой, смещая дуло на ее лицо. Другой рукой мягко обхватил ее шею и процедил:
— Хватит мне втирать. Замолкни и уясни: жизнь женщины первостепенна. Для меня. Если бы встал выбор, я бы выбрал ее.
— Я не собиралась ее убивать…
Врет как дышит.
Паниной больше всего дали за молчание. Оно и видно по пустым, равнодушным глазам. Трясется за свою жизнь, будто в ней есть что-то ценное. Пустышка.
Я сжал челюсти, усиливая захват.
— То, о чем вы по-черному договаривались с Шахом, аннулировано. Пошла. Спасать. Жизнь. Моей жены.
Я толкнул ее к креслу, на котором Жасмин еще дышала.
— Если она умрет, ты уйдешь следом за ней. Твоя медсестричка тоже.
Панина затыкала пальцами в датчик. Нервничала, сучка, и пыталась спасти свою задницу всяким путем.
— Посмотрите на показатели: шансы у вашей жены крайне минимальны. Ее сердце слишком слабо. Оно просто не выдержало такой нагрузки.
— Кто велел тебе спасать детей, а не женщину? — спрашиваю тихо.
— Распоряжение Эмина Шаха. Мы заключили контракт на роды в январе.
Я потер лицо, нервно постукивая пистолетом. Врачом быть не надо: литр крови не за секунду ушел. Она даже не пыталась ее спасти.
— Мне жаль, но девушку уже не спасти. Слишком поздно.
Один выстрел.
Блондинистая голова дернулась, тело упало на пол. Я прищуриваюсь, рассматривая ее орущую напарницу. Эта сучка ввела мне снотворное. Если бы не Игорь, я бы не проснулся. Убили бы Жасмин и глазом не моргнули.