Заставлю вспомнить Русь...
Шрифт:
— Так, ярл, — согласился Свенельд. — Конечно, Олег прав, что у Сурожского пролива нас может поджидать весь флот патрикия, однако и мы будем готовы к этому. Потом у пролива море, а не лиман, как здесь, и если выход из лимана ромеи могут перекрыть и затем навязать сражение помимо нашей воли, то у пролива мы можем уклониться от нежелательной встречи с кораблями патрикия и уйти к тмутараканскому [55] берегу.
— А если нам будет суждено вступить у пролива в сражение, я сделаю это с чистой совестью, зная, что предпринял всё, чтобы его избежать, — добавил Эрик. — Но ежели мне придётся заживо гореть или идти ко дну в этой луже-лимане, я прокляну себя за то, что поддался на чьи-то увещевания и добровольно
55
Тмутаракань — Княжество Тмутараканское — русское княжество в X–XI вв. на Таманском полуострове.
Как следовало из разговора, воеводы и ярл также не разгадали замысла патрикия и не пришли к единому мнению относительно дальнейших действий. Значит, последнюю точку в разноголосице мнений должен поставить он, великий князь, огласив своё решение.
Игорь оттолкнулся плечом от борта, выпрямился, шагнул внутрь небольшого круга, образованного спорившими. Тихонько кашлянул в кулак, призывая участников рады к вниманию.
— Боевые други, — начал он в наступившей тишине, — все вы понимаете, что в устье Днепра нам устроена западня. Такая же ловушка нас может поджидать и у Сурожского пролива. Воевода Олег верно молвил, что у пролива, завяжись там сражение, нам придётся схватиться со всем флотом патрикия Варды, в то время как сейчас нам противостоит его часть. Но прав и воевода Свенельд, сказавший, что у Сурожского пролива мы будем принимать решения самостоятельно, а не зависеть от прихоти ворога, запершего нас в лимане и навязавшего свою волю. Перед нами выбор: прорываться без промедления в Днепр, рискуя угодить в неприятельскую западню и оказаться, как в мышеловке, в лимане либо сейчас же уходить в открытое море. Мой приговор таков — плыть к Сурожскому проливу. Делать это следует сразу после рады, покуда противник, опасаясь угодить в темноте в устроенную нами у входа в лиман засаду, не перерезал его. Воевода Олег, твой ключ плывёт к выходу из лимана головным. За дело, верные други-товарищи, и да не оставят нас Перун и Один без своей помощи...
Ладьи оставили лиман так же незаметно и бесшумно, как вошли в него, и поплыли к Сурожскому проливу. Едва над морем забрезжил рассвет, слева от себя русичи заметили паруса двух дромонов, а к полудню за ладьями, как и в предшествующие дни, вновь пристроились десять ромейских кораблей. Видимо опасаясь, что русичи, почувствовав в лимане опасность, могут покинуть его и начать высадку в одной из ближайших укромных бухт, византийцы ночью парными дозорами контролировали прилегающий к входу в лиман участок морского побережья. Получив утром сообщение от одного из дозоров, что ладьи оставили лиман и держат курс в направлении Климатов, корабли опять собрались группой и продолжили преследование.
Поскольку теперь по левую руку от себя русичи имели неприятельские Климаты с их столицей Херсонесом, в чьей удобной и обширной гавани постоянно находились боевые ромейские корабли, могущие причинить ладьям немало хлопот, Игорь велел кормчим уйти насколько можно дальше в море. Приспособленные в основном к плаванию вблизи берегов, к тому же перегруженные ранеными и добычей, ладьи плохо переносили удары больших морских волн и шквалистый ветер и ко времени прибытия к Сурожскому проливу оказались изрядно потрёпаны стихией, а их гребцы основательно уставшими.
Едва наблюдатели с мачт заметили на горизонте смутные очертания далёкого берега, Игорь велел ладьям лечь в дрейф и отправил к проливу разведку во главе с уже известным по лиману сотником. Она возвратилась довольно быстро, и сотника на борту великокняжеской ладьи ждал не только Игорь, но и собравшиеся заранее участники предстоящей воеводской рады.
— Великий князь, я встретился в указанном главным воеводой месте с рыбаком-караимом, — доложил сотник. — Он и его малолетка сын наблюдают за ромейскими
— Великий князь, разреши дополнить сотника, — тут же подал голос Ратибор. — Перед самым его возвращением мне сообщили, что число преследующих нас кораблей увеличилось ещё на три дромона, четыре триремы и около полутора десятков памфил и хеландий. Может, это корабли, что были прежде в днепровском лимане, возможно, подоспевшая к патрикию подмога из Херсонеса, но теперь дорога назад нам отрезана. Мы сейчас в худшем положении, чем были в лимане. Сегодня наш выбор куда труднее: сражение с намного превосходящим нас в силах ворогом или бегство от него в открытое море, длительное пребывание в котором для нас столь же опасно, как сражение с кораблями противника.
— Ты сказал «длительное пребывание», главный воевода? — мрачно усмехнулся Олег. — Ты прав, оно будет длиться, покуда штормы не пустят ко дну нашу последнюю ладью... если, конечно, мы не пожелаем возвратить патрикию захваченную в Вифинии добычу и стать рабами империи. На месте Варды я так и поступил бы: отогнал наши ладьи подальше в море и, не позволяя им близко подходить к берегу, гонял их там до тех пор, покуда они не станут жертвой волн и ветра либо мы все не погибнем от жажды и голода.
— Патрикию нужна слава отважного полководца, победителя варваров, — сказал Свенельд. — Будучи намного сильнее, он не сомневается в выигрыше возможного сражения и принудит нас принять его. Ему удалось добиться главного для себя — он заставил нас встретиться лицом к лицу со всем его флотом там, где нам волей или неволей придётся вступить в крайне нежелательный для нас бой. Поверьте моему слову, что патрикий позволит нам и атаковать себя в проливе, и продолжить плавание к тмутараканскому берегу либо назад, в направлении Херсонесской бухты, но не допустит нашего ухода в открытое море. Уничтожить нас должен только он, а не море, ветер, голод.
— Ромейские корабли превосходят нас в скорости, занимают выгодную для боя позицию, — добавил Эрик. — Патрикий никогда не упустит такой прекрасной возможности покончить с нами, сполна рассчитавшись за поражение в Вифинии. На его месте...
— Великий князь, к нам торопится дозорная ладья, — перебил ярла Ратибор. — Думаю, сейчас мы узнаем, что предпринял патрикий, и нам не нужно будет ставить себя на его место.
Поднявшийся на борт великокняжеской ладьи десятский чуть ли не бегом направился к Игорю.
— Великий князь, преследовавшие нас неприятельские корабли изменили курс и начали обходить ладьи, преграждая им отход в открытое море. Зато теперь для нас свободен путь назад, вдоль берегов Климатов, и дальше к днепровскому лиману, — доложил он.
— Продолжай наблюдение и тотчас сообщай главному воеводе о всех перемещениях ромеев, — приказал Игорь десятскому и посмотрел на Эрика. — Патрикий сделал то, что на его месте намеревался совершить ты?
— Да. Отрезав нас от моря, Варда свёл нам выбор к следующему — атаковать его самим или готовиться к отражению его нападения. Наше отступление в любую сторону вдоль берега лишь отсрочит неминуемое сражение, поскольку ромейским кораблям ничего не стоит нас догнать и навязать бой в удобном для них месте и в нужное время.