Застенец 4
Шрифт:
Присутствующие на Стечении Нечто согласились на подобное с чувством, какое смертные могли бы назвать одновременно раздражением и легкостью. Организационные моменты очень утомляли всех, кто занимался самым удивительным явлением — соприкасался с Потоком. Но вместе с тем многие понимали: для совместного сосуществования необходимы правила.
Памятуя об Оно, и о том, как данное местоимение дискредитировало себя, Нечто обязались обращаться друг к другу как к мужчинам. Не потому, что были шовинистами. Те сущности, которые жили в Потоке, давно не имели отношения к какому-либо полу. Просто в слове «она» было на одну букву
Теперь Нечто, которого редкие соратники звали Аг, а большую часть времени никто не звал никак, потому что он был интровертом даже по здешним меркам, где необходимо постараться, чтобы встретить другое разумное существо, пришел к Эгу.
Многие Нечто считали, что Аг не до конца достиг просветления, потому что по-прежнему пристально следил за Идущими по Пути. И даже иногда отвечал на редкие прошения Сирдаров. Как это качество сосуществовало с тем, что смертные могли бы назвать угрюмостью и нелюдимостью Нечто, оствалось загадкой.
И если сейчас Аг заглянул в новое, искусственное измерение, обласканное контурами Потока, на то были веские причины.
Это место, как называли бы подобное пространство смертные, создал Эг. Нечто, могущественное, старое и вдумчивое. Свой Путь Эг нашел в постижении загадки возникновения жизни. Он путешествовал по мирам, изучал реликты, существ, растения и все, чего благочестиво коснулся великий Поток. Но вместе с тем Эг еще и питал определенный интерес к людям. В этом была его слабость. Именно на этом собирался сыграть Аг.
Пронизываемый контурами, Нечто замер, чувствуя присутствие другого Нечто. Подобное событие было редким, не рядовым. Достигшие просветления не ходили друг к другу в гости, рассказывая последние сплетни. Не пили чай с заварными пирожными по вечерам, не принимали «на грудь» по выходным. Они являлись настолько целостными созданиями, что могли существовать отдельно во Вселенной, не чувствуя скуки или одиночества.
Конечно, у многих оставались слабости и прихоти. Так некоторые, пусть и научившиеся отделять сознание от бренных оболочек, изредка навещали последние, удостоверяясь в их целостности. Словно бы боялись, что жизнь в Потоке не будет вечной. Другие Нечто даже нарочно возвращались в так называемые тела, которые невероятно ограничивали перемещение, возвращались для того, чтобы вспомнить, откуда они вышли и как оказались там, где оказались. Третьи на примере оболочек, одновременно простых и сложных конструкций, постигали Вселенную.
— Аг, — сказал Нечто, глядя на пронизывающий собеседника контур Потока.
— Эг, — ответил гость.
Пусть с приветственной частью и было покончено, но легче просителю не стало. Он до сих пор испытывал то, что смертные назвали бы тревогой.
— Я пришел за советом.
Эг испытал нечто, что отдаленно можно было бы назвать удивлением. Вся суть постижения Пути заключалась в том, что у каждого этот самый Путь был своим. Опыт, мудрость, знания к нему оказались неприменимы для другого. Поэтому и советы здесь не имели никакой ценности.
— Совет, — повторил Эг, чувствуя, как начинают колебаться контуры вокруг него. И это возмущение Потока не понравилось Нечто. Впервые за все время он оказался растерян.
— Это касается смертных,
Если бы Эг не забыл, как дышать, и если бы здесь имелась необходимость дышать, он бы облегченно выдохнул. Аг славился своим нездоровым увлечением смертными. Некоторые Нечто использовали давно позабытое слово «болезненным». Это действительно походило на какой-то недуг, своеобразное психическое отклонение. Казалось, Аг мнил себя Богом, ну, или здоровенным мальчишкой с лупой, рассматривающим сверху, как копошатся внизу муравьишки. И получал от этого удовольствие, сравнимое с постижением сути вещей в Потоке. Нечто даже вздрогнул от подобного кощунственного образа.
Сейчас Эг подумал, что не знает Пути Ага. Каждый Нечто долго искал себя. А когда находил, то посылал по контуру информацию для всех соратников с радостной новостью. Аг подобного не сделал.
— И что? — только и спросил Эг.
— И среди них появился очень нехороший Шаби. Посмотри.
Аг протянул руку, и контуры возле нее изменили цвет. Конечно, руку весьма условную. Нечто после осознания себя в Потоке долгое время не знали, как себя ассоциировать и представлять. И лишь после пришли к тому, что и здесь будут сохранять подобие человеческой формы. Пусть она и может развеяться в любой момент, чтобы собраться в другом пространстве. Но эта условность всем пришлась по душе.
Эг с неохотой коснулся контура, получая информацию. Разговор утомлял его и отвлекал от действительно важных дел. Эгу было безразлично все, что происходит там, на островах. Перед Нечто стояла более глобальная задача — собственное исследование.
Но когда контур лег в его руку, то форма Эга дрогнула. Нечто не требовалось долгое время на обработку информации. И он понял все, о чем хотел сказать собеседник.
— Это очень необычно. Для существа с таким коротким сроком жизни… Если бы не тьма в нем, я бы решил, что он скоро станет одним из нас.
— Великий потенциал и великая угроза, — стал взволнованно говорить Аг. — Для всего, чем мы дорожим. В том числе для всех Идущих по Пути. Я не сразу заметил, пришлось долго путешествовать через четвертое пространство. Но итог всегда один.
Эг осознал, о чем говорил Аг. Еще раз просмотрел полученную информацию, хотя понял все с первого раза.
Такое скорое постижение сути вещей из мира, откуда прибыл этот мальчишка, было всего один раз. Они встретили этого Нечто, когда оказались в Потоке. Когда думали, что именно Гуанги его первооткрыватели. Но тот Нечто рассказал им свою историю, поведал об освобождении разума от оболочки и постижение Потока. Поделился многими практиками, которые, конечно же, на тот момент уже не представляли особой ценности для всех Нечто. Правда, Аг многие из тех методик передал Идущим по Пути. И те им действительно пригодились.
Но своим среди остальных Гуангов тот Нечто так и не стал. Эг даже не мог сказать, где именно он находится сейчас. И находится ли? Каков его Путь? И не растворился ли Нечто давным-давно в Потоке, утратив любознательность и интерес к познанию? Эг помнил лишь странное и длинное имя — Будда.
— Не думал, что подобное когда-нибудь может повториться, — только и сказал он.
— Меня тревожит тьма в его сердце. И пугает, что он твердо идет по Пути, несмотря на эту тьму. Будто противоречит всему, что мы знали.